— Я слышу опустошенность в твоем голосе и вижу ее в твоих глазах, — сказал Ферун много бережнее, чем обычно. — Ты снова думаешь о своем сыне, который ушел в птицы, верно? Ты боишься, как бы твои младшие дети не последовали его примеру.
Холм собрался с силами для ответа.
— Ты знаешь — я уважаю ваш образ жизни. Всегда уважал и буду уважать. И не забуду, как Ифри приняла мой народ, когда Терра гнила у него под ногами. Но ведь и мы… мы тоже… достойны уважения. Разве не так?
Ферун подошел к Холму и положил руку ему на колено. Он понимал, что людям иногда надо выговориться.
— Когда он — Крис — начал водиться с ифрианами, летать с ними, я этому только радовался, — продолжал человек, глядя в окно. Время от времени он затягивался сигарой, но делал это машинально, бессознательно. — Крис слишком много сидел над книгами, был очень одинок. Поэтому и друзья из Ворот Бури, его полеты туда… Потом, когда он с Эйат и со всей честной компанией стал летать по всей планете — мне казалось, он делает то же самое, что я в его возрасте, только его есть кому подстраховать в случае опасности. Я думал — может, он тоже в конце концов запишется во флот… До меня слишком поздно дошло, что это не дань старомодному молодечеству. Мы с ним поссорились, и он убежал на острова Щита, где прожил год с помощью Эйат… Да что говорить, ты и сам знаешь.
Ферун кивнул. После того как Дэниел Холм ворвался в дом Литрана с обвинениями, первый маршал сделал все, что мог: вмешался, успокоил обе стороны и предотвратил поединок.
— Да, сегодня мне ничего этого не следовало говорить. Только вот… Ровена ночью плакала. Оттого, что он улетел и не простился с ней. А больше всего ее беспокоит, что происходит с ним, с тех пор как он вступил в чот. Сможет ли он нормально жениться, например? Обычные девушки его больше не интересуют, а девушки-птицы… Ну и младшие тоже. Томми просто с ума сходит по всему ифрийскому. Учитель приходил к нам, чтобы сказать, что наш сын не занимается с компьютером, не сдает контрольных и не посещает консультаций. А Жанна нашла себе пару ифрийских подружек…
— Насколько мне известно, у людей, вступивших в чот, жизнь складывается довольно удачно. Есть свои проблемы, конечно — а у кого их нет? И потом, им станет не так трудно, когда количество таких людей возрастет.
— Послушай, — заговорил, спотыкаясь, Холм, — я ничего против вас не имею. Провалиться мне на месте! Я никогда не говорил и не думал, что Крис как-то позорит себя тем, что делает, — как не сказал бы и не подумал этого, если бы он, скажем, вступил в какой-то монашеский орден. Но одобрить этого я не могу. Это против человеческой природы, как то же монашество. И я постарался узнать как можно больше о людях-птицах. Да, почти все они утверждают, что счастливы. И, должно быть, сами в это верят. А мне думается, они так и не поняли, чего лишились.
— Пешие, — сказал Ферун. На планха этого было достаточно. Говори он на англике, ему пришлось бы сказать примерно следующее: «И мы лишились своего — те, кто ушел из чотов, чтобы стать одиночками в человеческих общинах». — Влияние, — добавил он, желая сказать: «На протяжении веков многие из нас недовольны тем, как ваши порядки и ваш пример влияют на наши чоты. Подозреваю, что именно поэтому у нас появились здесь группы, более реакционные, чем на родной планете».
— Разве сама идея этой колонии, — ответил Холм, — не предусматривала того, что обе расы дают друг другу право остаться такими, как есть?
— Так записано в Соглашении, и это остается в силе, — сказал Ферун в двух словах и трех жестах. — Никто никого не принуждает. Но как мы можем не меняться, живя вместе?
— Угу. Только потому, что ифриане в целом и Туманный Лес в частности успешно внедряют у себя терранскую технологию, ты считаешь, что дело всего лишь в разумном обмене идеями. Однако все не так просто.
— Я и не говорю, что просто — но время не поймаешь в сеть.
— Да. Извини, если я… Ладно, не стану больше толочь воду в ступе, тем более что ты не раз это слышал. Просто у меня дома неладно. — Человек встал со стула и подошел к окну, глядя наружу сквозь облако сигарного дыма. — Давай-ка займемся делом. У меня есть к тебе конкретные вопросы относительно готовности Сферы к войне. А ты изволь послушать, что происходило у нас, пока тебя не было — во всей нашей растреклятой системе Лауры. Тоже ничего хорошего.
