— Пара дней. — Флэндри осматривал скафандры, которые взял с катера, прежде чем тот отпустили в дрейф.
— Не знаю, выдержу ли я.
— Прости, но мы сожгли наши корабли. И я все-таки склонен считать, что нам повезло.
— Странные у тебя понятия о везении, — вздохнула она. — Ну ладно — хуже уже не бывает.
Оказалось, бывает.
Пятнадцать часов спустя Флэндри с Перси сидели в салоне. Одетые в теплые комбинезоны, они все-таки дрожали от холода. Слизистые рта, носоглотки болели от сухости. Путешественники пытались скоротать время за игрой в рамми. Им это не слишком хорошо удавалось.
В динамике хрипло заревел Бруммельман:
— Эй, мичман Флэндри! На мостик!
— Что там такое? — вскочил тот. Перси последовала за ним по коридору и сходням. В иллюминаторах сияли звезды. Из-за неисправности оптического компенсатора они имели странный свет и сместились к носу и корме, словно корабль шел сквозь иную реальность.
Бруммельман стоял, вооружившись разводным ключом, а старший помощник — лазерной горелкой; она плохо заменяет пистолет, но смертельна на близком расстоянии.
— Руки вверх! — заорал капитан.
Флэндри подчинился. К горлу подступила дурнота.
— В чем дело?
— Читай. — Бруммельман сунул ему распечатку. — Лжец, предатель, ты думал, что сможешь надуть меня? Смотри, что мы получили.
Это была стандартная запись гиперпередачи, поступившей, должно быть, с одной из автоматических станций вокруг Саксо:
«Штаб вице-адмирала Хуана Энрикеса, регионального командующего Флотом Терранской Империи». Флэндри перешел к чтению текста.
Данная директива издана согласно законам военного времени. По заявлению его превосходительства лорда Маркуса Хауксберга, виконта Най Кальмара на Терре, чрезвычайного имперского посланника в Мерсейский Ройдхунат… Мичман Доминик Флэндри, офицер флота его величества, прикомандированный к делегации… взбунтовался и похитил космический катер, принадлежащий виконтству Най Кальмар; словесный портрет следует ниже… обвиняется в государственной измене… Согласно межзвездному праву и политике Империи, мичмана Флэндри следует задержать и возвратить его вышестоящим офицерам на Мерсейе… Все корабли, включая терранские, идущие курсом на Старкад, подчиняются мерсейской инспекции… Терране, задержавшие преступника, должны лично и незамедлительно передать его ближайшим мерсейским властям… государственные тайны.
Перси закрыла глаза и сплела пальцы. Кровь отхлынула от ее лица.
— Ну? — громыхнул Бруммельман. — Что ты на это скажешь?
Флэндри прислонился к переборке, не надеясь, что ноги удержат его.
— Что ж тут скажешь… этот ублюдок Брехдан все предусмотрел.
— Ты думал, что сможешь меня одурачить? Думал, я буду пособничать изменнику? Ну нет!
Флэндри посмотрел на него, на помощника, на Перси. Накативший гнев уничтожил слабость, мозг работал четко, как машина. Он опустил руку, в которой держал листок, и просипел:
— Ладно, скажу вам всю правду.
— Не хочу я тебя слушать, не хочу знать никаких тайн.
Флэндри ослабил колени и, падая, выхватил бластер. Голубое пламя горелки ударило туда, где он только что стоял. Выстрел Флэндри выбил горелку из руки помощника. Тот взвыл, выпустив свое раскаленное докрасна оружие. Флэндри поднялся на ноги и скомандовал:
— Бросай ключ.
Ключ звякнул о палубу. Бруммельман попятился, прячась за помощника, который, скорчившись, скулил от боли.
— Тебе все равно не уйти, — прокаркал он. — Нас уже обнаружили. Наверняка обнаружили. Если ты заставишь нас повернуть назад, следом пойдет военный корабль.
— Знаю, — сказал Флэндри. Мысль его прыгала, точно по льдинам. — Слушайте. Это недоразумение. Лорда Хауксберга обманули. У меня действительно есть информация, и адмирал Энрикес должен ее получить. Мне ничего от вас не надо, только доставьте меня в Хайпорт. Там я сдамся терранам. Не мерсейцам. Терранам. Что в этом плохого? Они поступят так, как действительно захочет император. Если надо, пусть передадут меня врагу. Но не прежде, чем услышат то, что я должен сказать. Вы же человек, капитан, — так ведите себя, как подобает человеку!
— Но мерсейцы поднимутся к нам на борт, — ныл Бруммельман.
— А вы спрячьте меня. На корабле для этого есть тысяча мест. Если у мерсейцев нет причины вас подозревать, они не станут шарить повсюду. Это бы заняло несколько дней. Ваш экипаж не проболтается. Мерсейцы им такие же чужие, как и мы. Ничего общего между ними нет: ни языка, ни знаков, ни интересов. Пусть зеленые взойдут на борт. Я буду в трюме или еще где-нибудь. А вы держите себя естественно. Ничего, если вы проявите некоторое напряжение — все, кого они проверяют, наверняка его чувствуют. Передайте меня терранам. Через год вас возведут в рыцарское достоинство.
Глаза у Бруммельмана так и бегали, и кислое дыхание с хрипом вырывалось изо рта.
— В противном случае, — сказал Флэндри, — я посажу вас под замок и приму командование на себя.
— Нет… — Из глаз капитана потекли слезы, исчезая в грязной бороде. — Прошу вас. Это слишком рискованно… Ладно, — вдруг бросил он. — Я найду тебе местечко, где спрятаться.
«И выдашь меня мерсейцам, когда они придут, — подумал Флэндри. — Сейчас верх мой, но что толку. Как же быть?»
