Миры Филипа Фармера. Том 16. Дейра. Повести и рассказы - [38]

— А вот черта тебе лысого! — обозлился Вонг. — Братва! Кто прочел инструкцию, а ну, заряжай!

Назначив к орудию канониров и выделив расчет — таскать стеклянного монстра, — он добрый час муштровал свое воинство.

— Стрелять только в упор и прямой наводкой! — поучал Эд тоном бывалого вояки. — От одного грохота жеребяки наложат в штаны, хотя откуда у них… Но навоняют точно!

— Твои-то вояки уж точно наложат, не промахнутся, и с первого же выстрела, — пробурчал Чаксвилли.

Наконец отряд двинулся в путь. Колонну возглавили Чаксвилли с Джеком, при шпагах, но у каждого за спиной по охраннику со взведенным пистолетом. Следом шагал Вонг, вдохновленный удачным пока оборотом дела. Прикосновение к стали словно подменило его, переполнило бесшабашной удалью. Пока путь пролегал по тракту, Эд даже подбадривал свое маленькое войско, затягивая песни и провозглашая звучные лозунги. Вскоре дорогу пришлось оставить — свернули на лесную тропу, ведущую к кадмусам. Почти немедленно орудийные колеса намертво, увязли в грязи. Вытащить пушку явно было им не по силам, даже объединенными стараниями.

— Бросай ее к чертям собачьим! — велел наконец Эд, отдуваясь. — И без пушки управимся.

Несколько удрученные потерей, ослабившей и без того сомнительную огневую мощь, дальше «ужи» двигались навстречу битве без былого задора. На нарушителя тишины, хрустнувшего веткой или звякнувшего амуницией, хором шикали.

Наконец их от луга отделяла только последняя полоска кустов. У входа в один из кадмусов догорал костерок — и ни единого жеребяка на часах.

— Огнеметчики — в первую шеренгу! — вполголоса скомандовал Эд. — Соблюдать тишину! — шикнул он на болезненно пыхтящего Джоша. — Всего кадмусов — двенадцать. По моему сигналу дадим прикурить восьми внешним. К двум из оставшихся — по два бойца на каждый выход. И чтобы живым никто не ушел! Остальные делятся пополам. Я с первой группой врываюсь в правый кадмус. Джош, тебе поручается левый. Чаксвилли — впереди нашей группы, Джек — точно так же у Джоша. Мистер Кейдж, вам чья компания больше по нраву?

Выпучив глаза, Уолт потерянно мотнул головой и прохрипел:

— Не знаю. Куда поставите.

— Тогда ступайте за сыном. Вдруг да сумеете удержать от измены и дезертирства! Если что, хватайте за воротник!

Прежний Уолт, каким Джек знал отца всю жизнь, за такое оскорбление тут же сшиб бы охульника с ног. Теперь же старый Кейдж лишь растерянно прохныкал, хлопая глазами:

— Ребятки, а стоит ли сжигать добро в подземельях? Там хватит на всех, да и мне еще останется! Это же, в конце концов, моя собственность. Зачем все жечь подчистую? Не по-людски это как-то…

— Ради всего святого, отец! — не выдержал Джек. — Что ты несешь? Какое еще добро? Подумай лучше о море крови, которая…

Увесистая зуботычина Эда заткнула Джеку рот. Отпрянув, он ощутил соленый привкус во рту.

Уолт растерянно заморгал:

— После всего, что сделал… что натворил… ты еще смеешь мне… О чем только ты думаешь?

Мгновение спустя отряд уже подкрадывался по лужайке к кадмусам.

Стояла полная луна. Единственными звуками, нарушавшими ночное безмолвие, были шорох осторожных шагов по траве, приглушенный кашель Мюррея да сиплое его же придыхание.

Черные провалы входов в кадмусы выглядели совершенно пустыми. Но Джека не покидало ощущение устремленных на него из темноты глаз, взгляда сквозь прицел. Заныло даже место на груди, куда вот-вот должна вонзиться стрела.

Вонг шепнул Мюррею:

— Где, по-твоему, Полли? Может, успела уйти, пока собирались?

Сверкая в потемках белками глаз, Джош, задыхаясь, ответил:

— Вот уж чего не знаю… того не знаю! Да и знать не желаю. А чего мне хотелось бы знать — так это… куда дракон подевался?

Эд фыркнул:

— Единственный дракон, которого ты мог видеть, Джош, прячется на дне твоей фляги!

— Ох, не говори! Когда пью, хоть одышка проходит. А сейчас — слышишь какая? Куда, черт его подери, мог он скрыться?

И тут, точно накликанный, на слова Джоша пришел ответ — над полем прокатился чудовищный рев. Он прилетел сзади, из лесу. Это было нечто неслыханное — рык линяющего медведжинна на фоне этого пещерного баса показался бы сущим дискантом.

Бойцы обернулись — и ахнули.

Тварь, выбиравшаяся из-за деревьев, поражала самое смелое воображение. Массивное, в несколько раз выше человеческого роста туловище легко переносили гигантскими скачками могучие задние лапы. Трехпалые передние, каждая как бревно в обхвате, на фоне задних казались разве что не игрушечными. Да и зажато в каждой отнюдь не по игрушке — по великанской палице из ствола молодого греминдаля.

В лунном свете блеснули чудовищные клыки. Голова дракона — с жутким гребнем посреди высокого хитинового лба, крутыми надбровными дугами, острыми ушами, по-собачьи выступающей мордой, бульдожьей челюстью и в ужасных морщинах — все-таки отдаленно напоминала человечью. Из уголков ухмыляющейся пасти свисали длинные усы — каждый волосок толщиной с палец.

В ответ на раскаты драконьего рева, потрясшего, казалось, сами небеса, отдался эхом еще один, со стороны ручья — не менее зловещий. Те, у кого хватило смелости обернуться, увидали второго дракона.

Бешеный вопль Эда сумел привлечь внимание лишь ближайших к нему бойцов: