Миры Филипа Фармера. Том 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть - [21]

Карфакс тяжело вздохнул, и она прервалась.

— В чем дело? Я знаю, это звучит забавно — для тебя, а иной раз и для меня, но…

— Теория миссис Вебстер — искажение моей, — объяснил он. — Она называет их злыми духами, или падшими ангелами. А я использую более научное название рэмс, хотя и в ином смысле, нежели Вестерн. По крайней мере, рэмс звучит более научно. Но анализа этот термин не выдерживает. Я лишен доказательств своей теории, как и миссис Вебстер. Но вселенная, с которой общается МЕДИУМ, никак уж не похожа ни на один из известных потусторонних миров. И если существа на экране МЕДИУМа — действительно души умерших, то они в аду!

— Но миссис Вебстер говорит, что мы видим только то, что показывает нам электронное устройство. А это не больше похоже на реальность, чем извилистая линия на кардиограмме — на само биение сердца.

— Вестерновская аналогия, только в другой интерпретации, — угрюмо возразил Карфакс.

Несколько минут они молчали. Патриция почти не двигалась, только подносила к губам руку с сигаретой.

— Ладно, — согласился он, — побываем у миссис Вебстер. Запишись к ней на прием на той неделе. Скажем, в понедельник.

— Ты настроен весьма скептически.

— Так оно и есть, но, если мертвые могут с нами общаться, я не понимаю, почему это нужно делать непременно через посредство машины. И я не настолько ограничен, чтобы отвергать гипотезу, даже не проверив ее.

— Можно мне еще выпить?

— Конечно.

Он встал и налил ей две унции «Уайлд Терки» поверх трех кубиков льда. Когда он передавал ей напиток, его тряхнуло, словно между ними проскочила электрическая искра. Но искра была не электрической, а психической. Очевидно, какая-то ее мысль совпала с его собственной.

Он сел на место слегка ошарашенный. Она его двоюродная сестра. Да, но он ведь не собирается сделать ее беременной. Притом у него так давно не было женщины и она ему нравится. Может, даже больше, чем он готов себе признаться.

Тут-то к нему и вернулись прежние подозрения, что Вестерн мог подослать ее, а все ее поведение — хорошо разыгранный спектакль.

«Ты ублюдок, — сказал он себе — Ты слишком циничен. А еще ты боишься привязаться к женщине. Ты до смерти боишься, что с ней опять что-нибудь случится и это заставит тебя страдать».

— Ты никогда не рассказывал мне про свой нервный срыв, — заметила Патриция, потягивая напиток.

Не пытается ли она вытянуть из него информацию, которая пригодится Вестерну?

— Странный у тебя вид, — сказала она. — Извини, если я любопытничаю. Не хочешь говорить — не надо.

— Я не люблю об этом говорить, потому что в пересказе даже мне самому эта история кажется еще более невероятной. Я все твержу себе, что есть только одно объяснение: я тогда спятил. Хотя и временно. Случались всякие странности, тому есть масса объективных доказательств. Но воспринимал я их через очень искаженный фильтр. А свидетели, на чью поддержку я рассчитывал, пошли на попятную. Даже те, кому я больше всех доверял. Но они тоже не хотели, чтобы их сочли психами.

— А что происходило? — с интересом спросила она, нагнувшись вперед.

— Вампиры приходили, — улыбнулся он, — и оборотни, призраки и привидения, и всякие ночные кошмары. И дневные тоже. Но мне наверняка подсунули ЛСД или что-то в этом роде. Тогда эти кошмары казались мне объективно существующими. До сих пор иногда кажутся. Но на самом деле такого не бывает, так что я находился под воздействием какого-то психоделика. Так я всем говорю.

Но я несмотря ни на что не уверен, что все на свете можно объяснить с помощью Науки — с заглавной буквы «Н», разумеется.

— Так в чем же дело?

— Меня объявили психически здоровым, и я намерен и дальше оставаться таковым. Хватит об этом.

Патриция казалась разочарованной.

— Извини, — сказал он, — но подробности могут убедить тебя, что я ненадежен. Возможно, так и есть. Во всяком случае я оставил работу детектива, переменил имя и исчез. И вот я снова в Лос-Анджелесе, и опять занимаюсь расследованием. Грош цена всем добрым намерениям.

— Еще один вопрос, и я умолкаю, — настаивала она. — Ты принимал ЛСД?

— Нет, мне его в питье подсыпали.

«Окажись она агентом Вестерна, — подумалось ему, — что ей помешает подсыпать мне наркотик и таким образом дискредитировать меня?»

Если она и собиралась это сделать, то не сегодня. Она не пробыла вне его поля зрения ни секунды.

Он устыдился своих подозрений, хотя логика и убеждала его, что он обязан подозревать каждого.

— Меня ждет ванна, — заявила она, вставая.

Нет ничего дурного в том, чтобы заглянуть в ее сумочку, заверил он себя. Дураком он будет, если не заглянет. И все же ему казалось, что он предает ее — особенно когда в сумочке не обнаружилось ничего сверх обычного. В том числе он нашел и бутылочку противозачаточных пилюль.

Тогда он и решился. Когда она вышла из ванной, он уже ждал. Патриция бросила на него быстрый взгляд и скользнула в его объятия.

Потом, уже засыпая, он спросил себя, могут ли мертвые видеть живых. Фрэнсис бы это не понравилось — ну так и нечего ей торчать рядом. К тому же мертвым нужна машина, даже чтобы пройти полпути до этого мира.

«Да что это я? — подумал он, прежде чем сон сморил его окончательно. — Я же не верю в загробную жизнь.