Миры Филипа Фармера. Том 12. ЭКЗОРЦИЗМ. Образ Зверя. Апофеоз - [100]

Чайлд пожал плечами. Почему бы и нет? Странная процедура да и сам кубок возбудили его любопытство, а собравшиеся явно не желают причинить ему какое-либо зло. Определенно, с ним обращаются сейчас гораздо лучше, чем у барона Игеску. Сидя на стуле, он принялся рассматривать удивительный кубок. Он имел широкое основание, украшенное маленькими выпуклыми фигурками, очертания которых расплывались. Приглядевшись, он различил изображения мужчин, женщин, странных животных. Все они участвовали в грандиозной оргии. В этом сплетении тел проглядывали небольшие кубки, напоминавшие тот, который стоял перед ним, только они были целыми. Чайлд с любопытством разглядывал бесчисленные сцены, составлявшие орнамент. Вот женщина, наполовину скрывшаяся в кубке; создание, похожее на лондонского оборотня, каким его сыграл Генри Халл, засунуло свой длинный член в ее анус. Еще одна группа, изображенная сбоку, плохо различимая с того места, где сидел Геральд, состояла из двух фигурок. Мужчина вылезает из кубка.

Ноги еще упираются в донышко, а вздыбившийся член торчит в воздухе, обвитый щупальцами твари, похожей на спрута с шестью конечностями. У этого невероятного существа различались и мужские, и женские половые органы, как у гермафродита. Оно удовлетворяло похоть человека, одновременно доводя и себя до экстаза.

Чайлд понятия не имел, что значит эта сцена, но чувствовал, что она должна символизировать плодовитость, потенцию. Нет, не способность зачать ребенка, а в ином значении.

Ему казалось, что стоит немного напрячь воображение, и смысл композиции станет ясен. Но мысль ускользнула.

У кубка была изящная тонкая ножка. Ее обвивало какое-то змееподобное существо, голова которого, постепенно становясь плоской, переходила в рисунок, украшающий широкую чашу. Пара несимметричных черных глаз единственные сгустки темноты на сверкающей серебристой поверхности.

Если на внешней стороне имелось лишь стилизованное изображение змеиной головы, внутри роились, словно диковинные насекомые, непонятные геометрические узоры.

Когда Геральд смотрел на них, они начинали двигаться, а когда удавалось на мгновение приковать к месту взгляд, выделить какую-то одну фигуру, он, казалось, начинал понимать их скрытый смысл, хотя, естественно, раньше никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Тем временем сияние, исходящее от кубка, становилось все ярче. Голоса постепенно стихли. Неожиданно Чайлд обнаружил, что его слух невероятно обострился.

Он улавливал дыхание каждого из присутствующих (кроме своего), стук дождя, барабанящего где-то вдалеке по крышам и стенам, даже бульканье воды, растекающейся по асфальту.

Но вот до него донеслось какое-то шипение. Чайлд сначала никак не мог определить, откуда оно исходит Звуки казались такими отдаленными, слабыми. Потом его осенило. Не надо было даже оборачиваться, тем более что ничего приятного он не увидит. Создание в лоне Вивьен!

Змееподобное существо вылезло из убежища и теперь свисало меж стройных ног, укрытое длинным платьем.

Бородатая головка уперлась глазками в пол, окаймленный тоненькими усиками рот распахнут, мелькает раздвоенный язычок. Какие чувства оно хочет выразить? Ярость?

Вожделение? Или что-то иное? Благоговейный страх, преклонение?

Кубок сиял все ярче. Удивительно, но теперь Чайлд мог смотреть на него, не рискуя ослепнуть. Обжигающая, раскаленная белизна заполнила глаза, затопила рассудок.

Кажется, она высветлила череп, превратила мозг в сверкающий алмаз.

Коллективный полувдох-полувсхлип. Свет погас. Темнота. причиняла физическую боль. Чайлда охватила неизбывная тоска, как будто умер кто-то очень близкий.

Жизнь потеряла смысл: зачем продолжать бессмысленное существование?

Слезы сами закапали у него из глаз.

ГЛАВА 16

Подавив наконец рыдания (откуда вдруг взялось это ощущение полного одиночества, потерянности?), Чайлд поднял голову. Все молчали, доносились лишь звуки негромких шагов, позвякивание маленьких бокалов, которые передавали всем присутствующим. Содержимое выпивалось одним глотком, затем их ставили на большие серебряные подносы.

Из толпы вынырнул Пао. Он подошел к Чайлду сзади с бокалом, наполненным темной жидкостью, и несколькими сандвичами. Черный хлеб из муки грубого помола.

— Поешьте, выпейте это, — предложил он.

— А если я откажусь?

Пао казался ошеломленным. Но он пересилил себя и, пожав плечами, ответил:

— Не в наших силах заставить вас. Но, клянусь родной планетой, еда и вино не причинят вам никакого вреда.

Чайлд перевел взгляд на кубок. Казалось, он только что потускнел, но теперь вновь сверкнул, переливаясь серебром. Геральд отвернулся, продолжая искоса смотреть на него.

Кубок вновь выглядел тусклым.

— Когда я узнаю, что все это значит? — спросил он.

— Возможно, во время церемонии. Но было бы лучше, если бы вы… вспомнили сами.

— Вспомнил?

Пао не стал отвечать. Чайлд наклонился к бокалу.

Жидкость пахла как обычное вино, но в аромате улавливался какой-то незнакомый компонент, вызвавший странные видения. Безграничное черное пространство: лишь сияние звезд нарушает одиночество. Потом — ночное небо, украшенное целой гирляндой гигантских красных, голубых, желтых, бордовых, изумрудных и пурпурных звезд.