Миры Филипа Фармера. Том 08. Магический лабиринт - [22]

На следующий полдень «Рекс» отважился пересечь Реку, чтобы подзарядиться. Но дальше он не пошел, а вновь причалил к правому берегу Нужно было восполнить запас пороха и отремонтировать повреждения.

На это ушел месяц, и за это время Бёртон окончательно оправился от своей раны.

Когда пароход снова тронулся в путь, несколько человек из команды получили задание провести учет оставшихся в живых в некоторых, выборочно взятых, районах. Результат показал, что погибло около половины населения, если предположить, что столь же тяжелые бои шли повсюду. За сутки было перебито семнадцать с половиной биллионов человек.

Много времени прошло, прежде чем на «Рекс» вновь вернулось веселье, а люди на берегу походили на призраков. Страшнее бойни была мысль: а что, если оставшиеся питающие камни тоже откажут?

Самое время взяться за подозреваемых, думал Бёртон. Но если прижать предполагаемых агентов к стенке, они могут убить себя, даже зная, что воскрешения не последует. Кроме того, возможно, что люди, жившие после 1983 года, ни в чем не повинны.

Надо ждать. Ничего другого не остается.

Тем временем Логу ненавязчиво расспрашивала своего сожителя, Алиса же, не столь ненавязчиво, старалась расколоть Подебрада. Бёртон ждал, когда выдаст себя Струбвелл.

Через несколько дней после возобновления плавания Иоанн решил, что пора пополнить команду. Во время полуденной трапезы «Рекс» остановился, и король сошел на берег объявить, что проводит набор рекрутов.

Бёртон, или сержант Гвалхгвинн, наравне с другими должен был высматривать в толпе возможных злоумышленников. Однако он позабыл на время свои обязанности, увидев явного представителя раннего палеолита, приземистого, ширококостного, похожего на монгола той эпохи, когда эта раса еще не смешалась с другими. Нгангчунгдинг не отказался вкратце преподать Бёртону азы своего языка, с которым тот еще не сталкивался. Потом Бёртон, уже на эсперанто, стал уговаривать своего собеседника записаться на «Рекс». Тот мог бы стать ценным приобретением для отряда десантников, а заодно Бёртон выучил бы его язык. Нгангчунгдинг отказался, сказав, что он нихиренит, приверженец буддистского учения, которое исповедовало не менее рьяный пацифизм, чем его главный конкурент, Церковь Второго Шанса. Бёртон, хотя и был разочарован, дал первобытному пацифисту сигарету в знак того, что не обиделся, и вернулся к столу короля Иоанна.

Иоанн расспрашивал кавказца, которого от Бёртона загораживал высокий, тонконогий, длиннорукий и широкоплечий негр. Бёртон прошел мимо них, чтобы занять место позади Иоанна, и услышал, как белый говорит:

— Меня зовут Питер Джейрус Фрайгейт.

Бёртон резко обернулся, бросился на Фрайгейта и повалил его на землю, схватив его за горло и крича:

— Убью!

В этот момент кто-то треснул Бёртона по затылку.

Глава 11

Придя в себя, он увидел, что негр и еще четверо, стоявших около, сцепились с охраной Иоанна. Сам король вскочил на стол и выкрикивал приказания, багровея от натуги. Свалка продолжалась с минуту, потом все улеглось. Фрайгейт, кашляя, поднялся на ноги, встал и Бёртон, чувствуя боль в затылке. Его, как видно, съездили дубинкой, которую чернокожий носил на ремне у пояса — теперь она валялась на траве.

Бёртон, хотя не совсем еще обрел ясность мысли, понял, что ошибся. Этот человек действительно очень походил на того Фрайгейта, которого знал Бёртон, и голос был похож. Однако это был все-таки не тот Фрайгейт, к тому же ниже того ростом. И все же… одно и то же имя?

— Прошу прощения, синьоро Фрайгейт, — сказал Бёртон. — Я принял вас за человека, к которому питаю вполне заслуженную неприязнь. Он причинил мне огромный вред… впрочем, неважно. Я искренне сожалею, и если могу чем-то возместить…

«Да какого черта? — подумал он. — Или, точнее, кой черт?»

Бёртон, хотя это был не его Фрайгейт, невольно оглянулся, ища глазами Моната.

— Вы меня чертовски напугали, — сказал Фрайгейт. — Ну да ничего, все в порядке. Притом вы сполна расплатились за свою ошибку. У Умслопогааса рука тяжелая.

— Я его совсем легко ударил, — сказал негр.

— Да уж. — И Бёртон засмеялся, хотя от этого голова заболела еще больше.

— Счастье твое и твоих друзей, что вас не убили на месте! — проревел Иоанн, снова усаживаясь за стол. — Ну, в чем же дело?

Бёртон стал объяснять, радуясь про себя, что Фрайгейт оказался не тот и, значит, не сможет назвать Иоанну настоящее имя Бёртона. Иоанн, получив от Фрайгейта и его четверых спутников заверения, что они не держат на Бёртона зла, велел своим людям отпустить их. Перед тем как продолжить допрос, король потребовал у Бёртона рассказать, почему тот напал на Фрайгейта. Бёртон тут же на месте сочинил какую-то историю, которой король, кажется, остался доволен.

— Как ты объяснишь это поразительное сходство? — спросил Иоанн Фрайгейта.

— Никак, — пожал плечами тот. — Со мной и раньше такое случалось. Покуда на меня, правда, никто не бросался, но я встречал людей, которым казалось, что они меня знают — хотя: лицо у меня не такое уж заурядное. Я еще мог бы это объяснить, будь мой отец коммивояжером — однако он был инженером-строителем, электротехником и почти не выезжал из Пеории.