Миры Альфреда Бестера. Том 2 - [160]

— Понимаю, — сказал я, — все вы хотели бы сразу разъехаться — у каждого свои дела. Но я прошу вас остаться на короткий срок. Мне предстоит выполнить еще одну миссию — и ваша помощь мне еще может понадобиться.

— Что за дело?

Я поведал о предложении криошей.

— Поздно, — покачал головой Гилель. — Она пробыла в могиле слишком много времени.

— Тем не менее, я обязан попробовать. Всегда остается надежда.

— Тут надежды совсем мало.

— Гинь, уже темно. И опасно. Дождись утра.

— Чем больше откладывать, тем меньше надежды.

— Не иди, Эдуард. Ты никогда не найдешь ее.

— Натома, я обязан попробовать.

— Послушай меня. Я…

— Черт побери, да разве я сам не понимаю, что это идиотские поиски! — заорал я. — Я понимаю, что дело бессмысленное, но я не хочу казниться потом, что я даже не попробовал. Я должен добыть часть ее тела для регенерации через клонирование ДНК. Если ты не хочешь помочь мне, потому что ревнуешь или еще почему-либо, тогда хотя бы не путайся под ногами!

— Спасибо за предельно ясный ответ, Эдуард!

— Прости, Натома. Я погорячился. У меня был жуткий денек, а впереди еще худшие испытания.

— Мы с тобой, — предложил М'банту.

— Спасибо, не нужно. Если мы пойдем группой, нас быстрее засекут с патрульного вертолета. Я пойду один. А вы сидите тут и ждите. Возможно, вы мне пригодитесь для передачи срочных сообщений. Вернусь через час.

Едва я вышел из машины у кладбища, как мне пришлось залечь за кустами — появился полицейский вертолет и стал шарить прожектором по ячейкам разверстых могил. Я мог только гадать, через сколько времени вертолет повторит патрульный облет. Надо спешить.

Темно было — хоть глаз выколи. Мне не было страшно. Призраков я не боюсь. Но живое инстинктивно воротит нос от мертвечины. А на современном кладбище смрад нестерпимый. Прежде всего вонь разложения, которую не до конца забивают запахи аммиака, нитратов, поташа и фосфатов. Хоронят в бетонных ячеях — одиночных или общих, залитых набором веществ, разъедающих трупы. В эту эпоху перенаселения и нехватки всего было бы непозволительной роскошью просто хоронить или сжигать — даже смерть нынче идет в дело: трупы перерабатывают в органические удобрения, чтобы кормить живых.

Кладбище «Эль Арриведерчи» занимало акров пять, а завод по переработке трупов в органические удобрения — вдесятеро большую территорию. Под кладбище было переоборудовано бетонное основание старого роскошного отеля «Уолдорф-Уэст», снесенного за ветхостью лет сорок назад. На этом месте собирались построить административный корпус-небоскреб. Но две тысячи незаконных жильцов заброшенного «Уолдорф-Уэста», оказавшись на улице, затеяли судебную тяжбу против тех, кто собирался строить административный центр. Они ссылались на древний закон о правах скваттеров — поселенец на незанятой земле получает ее по праву давности жизни на этой земле. Судебный процесс тянулся бесконечно, пока обе тяжущиеся стороны не улеглись в ванночки с поташом и аммиаком. Что вы хотите — прогресс!

Могилы размером и формой повторяли планировку подземного этажа огромного небоскреба — квадраты, прямоугольники, ромбы и трапеции, даже круги и восьмиугольники. Местами достроили метровой ширины бетонные стены двухметровой высоты, чтобы сделать проходы между могилами-чанами, где квасились покойники. Проходы были совсем узкие — двое с трудом разминутся. Но поскольку с похоронными процессиями нынче покончено, то простор между могилами больше не нужен. В один прекрасный день тело умершего увозят рабочие и при «похоронах» никто из знакомых и родственников не присутствует. Да и правильно. Зрелище не для нервных — труп кладут в бетонную ванну и заливают всякой дрянью. Бетонные чаны специально не прикрывают, чтобы в них попадала дождевая вода. Постепенно из мешанины начинают выступать кости.

С костями самая большая морока. Когда из чанов вычищают уже готовые удобрения, кости норовят попасть под зубья экскаваторов, исполняя жуткий танец смерти. Но потомки кости идут на переработку — ценное питательное сырье.

Невзирая на современные нравы, я лично проводил Фе-Пять на кладбище, проследил, чтобы с ее телом обращались более менее пристойно, и заплатил бешеные деньги за то, чтоб ее положили в отдельную небольшую ячею. Теперь при свете фонарика я нашел то страшное место, куда опустили изуродованное тельце моей девочки.

Мне было трудно решиться запустить руки в зловонную жижу. Но я собрался с духом, перегнулся через стенку и стал шарить по чану. Не будь я Молекулярным человеком, мои руки сожгло бы в несколько секунд. Наконец я вытащил полуразложившийся труп. Не Фе-Пять. Какой-то мужчина. Меня стошнило.

«Должно быть, его похоронили после Фе. Ты должен искать дальше. Сбрось его обратно, Гинь, и ищи дальше. Будь мужчиной. Ты сможешь».

Я спихнул труп обратно и обеими ногами ступил в чан, уйдя по грудь в едкую жижу. Я искал, искал — нашел еще один труп взрослого человека, но останков Фе не было. Стало быть, ее тело успело безвозвратно раствориться…

Когда я вернулся в старый дом, где меня ждали мои товарищи по Команде, им было достаточно одного взгляда на выражение моего лица, на смердящие лохмотья одежды на мне, чтобы они поняли все. Друзья медленно удалились, ничего мне не говоря, бросив последний взгляд на гугукающего Вождя — уже вымытого — и выразив в последний раз свое сочувствие Натоме. Им надо было возвращаться к привычному образу жизни. Почему они прощались с Натомой шепотом? Ведь это не похороны — у Секвойи просто задержка в жизни, скоро он станет нормальным. Но и в моей жизни начинается полный стоп — надеюсь, временный…