Мирриэль - [20]

— Я даю тебе слово. Никто не услышит от меня твоей истории, пока ты… сможешь возражать. Но потом, позволь мне рассказать кое-что (опуская, конечно ваш обряд посвящения) моему другу, он пишет удивительные романы, я думаю, ты станешь отличным героем для одной из его книг…

— Если наш мир не канет во тьму, после всех этих потрясений, что ж… буду героем хотя бы книжным. Позволяю. Ты спрашивал, на что мы меняем свою жизнь? Я отвечу тебе: по-разному, на каждого обат действует по-своему, да мы можем видеть когда нам пытаются лгать и недоговаривать, в любом состоянии, это просто становится частью тебя, ты ничего не можешь с этим сделать… А ты представь, как это ужасно, когда ты видишь, что близкие тебе люди, пытаются тебе лгать… это страшное умение, мне приходилось убивать моих друзей потому, что я знал то, что они пытались скрыть. Ах, да… про прочие способности… нет, Инариэль, я не могу управлять твоей магией. Я могу только остановить ее или вернуть тебе боль, равную энергии затраченной на заклинание, если заклинание направлено против меня. Не более того, но это тоже причиняет страшную боль, то, что для тебя сила, для меня — бушующий водопад, ты пытался когда-нибудь зачерпнуть воды из водопада, стоя прямо под ним? Очень похожие ощущения.

— Вся твоя жизнь, Кален — это сплошной поток боли, как вы это выдерживаете?

— Недолго… — Кален невесело усмехнулся, — совсем недолго, когда нет сил терпеть ты сходишь с ума… Но мне еще нельзя, я еще не окончил свои дела здесь, мне надо продержаться еще, еще хотя бы… пока мы не разберемся со всем этим… а потом, я уйду, я должен буду уйти. Кстати, ты знаешь, почему здесь Кара? Нет, ты не можешь этого знать, вторую часть их миссии не знает никто. Я тебе скажу, они не только ищут магов, они же наблюдают за Видящими и когда тем пора «исчезать» они им помогают, это вторая скрытая часть их обязанностей. Я призвал ее, чтобы она следила за мной, только ей этого не говори, я не смог ей признаться… для чего…

— Она не знает?

— Пока еще нет, я пока еще держусь, но я решил перестраховаться… А теперь она хочет…

— Она влюблена, Кален. Быть может тебе стоит порадовать ее, да и тебе… в жизни достается не так много радости…

— Я думал об этом, но пока я не смог принять решения.

— Кален, если ей придется тебя убить, она не сможет этого сделать… ты же понимаешь это?

— Ей не придется. Ищущие не убивают нас, пока мы не опасны для окружающих. Они отвозят нас в нашу цитадель, на остров, когда приходит время, но пока время не пришло, они не видят причин, вмешиваться. То есть они вообще ничего не видят, до момента, когда становится уже все равно, когда для нас пути назад уже нет. Вот когда она повезет меня в замок ордена, возможно тогда… но не теперь… я еще не готов.

— Ты не сможешь к этому быть готов. Это…

— Не надо, Инариэль, — опустив голову, прошептал Кален. — Не надо. Я и так слишком откровенен с тобой, видимо, мне нужно было выговориться, видимо я очень устал, или может быть, ты прав, я хочу, чтобы, когда придет время, ты подстраховал Кару, если вдруг, это время придет… слишком быстро. Я надеюсь на тебя, друг.

— Кален, мы только сегодня познакомились, и ты уже доверяешь мне свою жизнь. Я, конечно, польщен, но почему?

— Ни один из магов круга, не сможет помочь Каре, я их просто скручу их же магией, а вот твоя магия… она другая и я даже не уверен, смогу ли я ей противостоять. Я видел плетение, вокруг пленницы, ты прав, надо ее хоть как-то назвать; это было чудесно и не похоже ни на что… к тому же… Я не знаю… мне пора, скоро мне станет плохо… я должен вернуться к себе и побыть один. Помни, никому ни слова, пока… пока я жив!

Он встал и двинулся нетвердой походкой к своей палатке. Глядя ему вслед Инариэль уже не видел могучего воина, убийцу и надзирателя, он видел человека, отдавшего свою жизнь в услужение другим людям, видел человека, сделавшего нелегкий выбор и несущий тяжкое бремя этого выбора на своих могучих плечах, но бремя становится все тяжелее, и даже такой гигант сгибается под этой ношей. Сделав несколько шагов от костра Кален остановился, расправил плечи и бодро зашагал на встречу идущему в обход лагеря патрулю.

«Какая силища в этом человеке, просто нечеловеческая. Секунду назад он был сгорбленным стариком, едва волочащим ноги, но стоило появиться солдатам и он тут же стал их командиром: молодым, бодрым, живым и здоровым да еще и перешучивается с ними… сколько же сил он прикладывает для того чтобы скрывать все и от всех…»

День 2

Ух, ты… надо же, оказывается просыпаться иногда даже приятно. Ничего не болит, даже не холодно, как в прошлый раз. Так ногами пошевелить могу, руками тоже, откроем-ка глаза… ООО!!! Отлично! Все вижу, никакой боли.

Вспоминаем, что это было. Было двое солдат, потом меня облили водой, потом появились две женщины, дали мне напиться и кажется на этом все… По-моим воспоминаниям мне около 30 минут от роду, а что было до этого??? А, какая разница, главное, я жива и практически здорова. Поесть бы чего-нибудь, интересно мои тюремщики догадались, что я могу захотеть перекусить?

Садимся, осматриваемся. Вот и вода в чашке, уже хорошо. Ой, ну вы молодцы, ребятушки, я вас не знаю, но уже люблю… едааа, прямо вот здесь а пахнет-то как…. Съела бы прямо с тарелкой. Холодная, ну это ничего, все равно. ООО!!! Опять хорошо, я сижу и уплетаю за обе щеки вкуснейшие в моей жизни жареные с луком колбаски и овощи, тюфяк, мягонький, тепленький и даже одеяло, тоже тепленькое… Готова, всю оставшуюся жизнь, быть вашей узницей, только кормить и поить не забывайте.