Мировой кризис. Восток и запад в новом веке - [10]

Проклятие научного знания будет довлеть над большевистско-коммунистическим субъектом в течение всей жизни этого субъекта – от августа 1903-го до марта 1990-го. Ведь научное знание всегда относительно, частично и опровергаемо ходом самого научного мышления. Даже в естественных науках.

Декартов субъект, становясь субъектом власти, свободным от государства и над государством, субъектом целенаправленного преобразования истории, неизбежно сталкивается с дефицитом оснований, следуя именно избранным им научным путем. Наука сама постоянно опровергает свои собственные теории. Поэтому в качестве компенсации дефицита собстенно научных оснований власти на сцену неизбежно выходит религия субъекта – социальная светская религия без Бога.

Такова вера в коммунизм – в субъекта, и в этом качестве – в «человека». Противоречие между научным и религиозным компонентом в основаниях власти политического субъекта большевизма-коммунизма в конце концов и убило его. Научный компонент в конце концов полностью исчез, все командные позиции захватила светская религия.

Покончить с политическим субъектом осознанно и планомерно примерялся уже Сталин. Наша гражданская война велась не из экономических и правовых соображений, как, например, война Севера и Юга в США. Она велась с целью установления научной догматики об обществе (то есть ради приведения общества-объекта в соответствие с теорией, что нормально для научного мышления), а также ради утверждения светской религии для масс.

Она беспощадна к противнику, добившись его полного уничтожения, что и было сделано. Никаким примирением она закончиться в силу сказанного не могла, и никакой двухпартийной системы, как в США, у нас поэтому появиться не могло (это примирение не достигнуто и сегодня).

Что Сталин должен был делать с большевиками-ленинцами? С Троцким, призывавшим к распространению революции (и войны) на весь мир? Политика Сталина имела множество признаков имперской реставрации, которые Великая Отечественная война лишь усилила. Но пойти вплоть до отмены светской веры, рефлексии реального социализма и возврата к научному поиску в области оснований власти и общественного устройства он не смог.

Хрущев попытался возродить коммунистический миф. Это и был антисталинизм. Под знаком второго захода на коммунизм прошли 60-е, а конец этим устремлениям общества (не только руководства) положило советское вторжение в Чехословакию. Действительная политэкономия советского общества становилась все более государственно-капиталистической, ориентированной на потребление, став таковой окончательно при Брежневе.

За что нас и ругал товарищ Мао как ренегатов и оппортунистов – а вместе с ним и все европейские левые, в чьих глазах советское общество утратило культурно-цивилизационное лидерство. 1970-е стали десятилетием угасания КПСС, а перестройка – ее агонией.

Политический субъект не вернется. У него, в отличие от государства, нет механизмов воспроизводства. Нам придется научиться реализовывать принцип всеобщности политического без принуждения со стороны политической организации-монополиста. Политический субъект неолиберализма и всеобщей управляемой демократии, паразитирующий на США, точно так же смертен. В свободу субъекта входит не только свобода полагать себя, но и свобода обратного действия, свобода располагать, свобода не-существовать.

Сегодня мы видим в США очень похожие на поздний СССР догматические усилия либеральной идеологии, очень знакомое нам на собственном опыте нежелание анализировать реальное положение дел и проблематизировать господствующие научные представления об обществе. А ведь общество и само может не захотеть соответствовать теориям о самом себе, что делает социальное знание еще более неустойчивым, нежели знания естественных наук.

Государство основано на традиции и культуре (живут столетиями и тысячелетиями), в отличие от политического субъекта, основанного на научном знании (живет десятилетия или даже годы). Оно есть основа воспроизводства власти и страны. Неолиберальный тезис о том, что жизнь в СССР была построена на избыточном (тотальном) вмешательстве государства во все сферы жизни общества и в первую очередь в экономику, в корне не верен. Это вмешательство осуществлялось вовсе не государством, а политической субъективной монополией, которая репрессировала в том числе и государство.

Сегодня нам нужно совсем не дальнейшее ослабление государства, которое привело бы к полному исчезновению и распаду страны, а, апротив, – необходимы восстановление и реконструкция государства, его модернизация и развитие.

II. Идеологическое противостояние США и России

Александр Зиновьев в работе «Идеология партии будущего» вводит эмпирическое понятие об идеологии как о тексте, совокупности идей, которые формируют у людей «определенное понимание явлений окружающей их среды и жизни в этой среде… которое существенным образом влияет на их поведение» (раздел «Клеточка идеологии»).

А. Зиновьев отличает идеологию от религии, что вполне традиционно со времен работы К. Мангейма «Идеология и утопия», трактующей идеологию как социальное знание. Практика идеологической работы, осуществленная русским коммунизмом ХХ века – анализу и критике которой посвящены все работы первого и главного русского постмарксиста А. Зиновьева (за исключением чисто логических работ) – исторически не справилась с различением идеологии и светской религии, идеологии и утопии.