Мировая война Z - [97]

— (Собаке). Как дела, Мэйз? Все в порядке? (Мне). Ее полное имя Мейзи, но мы ее так никогда не зовем. Ей больше подходит Мэйз, правда?

(Одной рукой разминает ей задние ноги, другой почесывает шею. Собака смотрит на хозяина. Лижет ладонь).

— Чистокровные сразу отпадали. Слишком нервные, слишком много болеют, как часто бывает с собаками, которых выводят из чисто эстетических соображений. Новое поколение (показывает на собачонку у себя на коленях) — это всегда метисы, брали всех, кто мог повысить физическую выносливость и уравновешенность.

(Собака заснула, Дарнелл понижает голос).

— Они были сильные, много тренировались, не только индивидуально, но и в группах для ПДД-миссий. Длинные дистанции, особенно по дикой местности, это всегда риск. Не только из-за зомби, но и из-за диких собак. Помните, какие они страшные? Бывшие домашние псы и бездомные, сбившиеся в смертельно опасные стаи. Они всегда были угрозой, обычно бегали по малозараженным зонам и искали, что поесть. Множество ПДД-миссий отменяли в самом начале, не успевая задействовать эскорт.

(Кивает на спящую собаку).

— У нее было двое охранников. Понго, помесь питбуля с ротвейлером, и Пэрди… не знаю, что он такое, наполовину овчарка, наполовину стегозавр. Я бы и близко их к ней не подпустил, если бы не прошел базовую программу с их кинологами. Из Понго и Пэрди получилась первоклассная охрана. Четырнадцать раз они отгоняли дикие стаи, дважды ввязывались в драку. Я видел, как Пэрди догнал стокилограммового мастиффа и раздробил ему череп своими мощными челюстями, я даже расслышал треск через микрофон в упряжи.

Для меня самым трудным было заставить Мэйз не отвлекаться от задания. Ей всегда хотелось драться. (Улыбается, глядя на спящую таксу). Они были отличной охраной, всегда следили, чтобы она добралась до места, ждали, пока она выполнит задание, и доставляли домой в целости и сохранности. Знаете, они даже прикончили пару упырей по пути.

— Но разве мясо зомби не ядовито?

— Ядовито… нет-нет, они никогда не кусали. Это бы их убило. В начале войны мы находили много тел полицейских собак. Просто лежит, никаких ран, и ты понимаешь, что она укусила зараженного. Вот почему так важны дрессировки. Собака должна уметь себя защитить. У Зака много физических преимуществ, но способность удерживать равновесие не из их числа. Большие собаки могли ударить лапой меж лопаток или чуть ниже и опрокинуть зомби лицом вниз. Те что поменьше, путались в ногах или врезались сзади под колени. Мейз всегда выбирала последнее, валила их прямо на спину!

(Собака ерзает).

— (Обращается к Мэйз). Ой, прости, девочка. (Гладит ее по загривку).

(Мне). Пока Зак снова поднимется на ноги, пройдет пять, десять, пятнадцать секунд…

У нас были свои потери. Некоторые собаки падали, ломали кости… Если несчастье случалось поблизости, кинологи легко подбирали их и уносили в безопасное место. В большинстве случаев, потом собаки даже возвращались к активной службе.

— А если не поблизости?

— Если они уходили слишком далеко, «приманка» или ПДД… слишком далеко для спасателей и слишком близко к Заку… мы просили разрешить «заряды милосердия», маленькие гранаты, которые можно прикрепить к упряжи и взорвать, если шансов на спасение нет. Но нам так и не позволили. «Пустая трата ценных ресурсов». Козлы, Прервать мучения солдата — это пустая трата ресурсов, а вот превратить его во Фрагмута, это — пожалуйста!..

— Простите?

— «Фрагмуты» — неофициальное название программы, которая почти, почти, прошла. Какой-то кретин в штабе где-то прочел, что русские во время Второй мировой войны использовали «противотанковых собак», привязывали взрывчатку к их спинам и натаскивали таким образом, что те бежали под нацистские танки и подрывали их. Проще простого: оказавшись под тонким днищем, собака приподымается, упираясь в него спиной с закрепленным на ней зарядом, срабатывает контактный взрыватель, и танка больше нет… Единственная причина, почему иваны прекратили эту программу — та же, почему мы ее не начали: ситуация перестала быть критичной. Насколько же, дьявол, она должна быть критичной?

Штабные так и не признались, но, думаю, остановила их угроза еще одного «экхартского случая». Тогда они действительно переполошились. Вы слышали, да? Сержант Экхарт, благослови ее Господь. Она была старшим кинологом, работала в САГ.[87] Я никогда с ней не встречался. Ее партнер, исполняя роль «приманки» у Литл-Рок, упал в яму и сломал лапу. Орава зомби топталась всего в паре шагов рядом. Экхарт схватила винтовку и бросилась к нему. Какой-то офицер преградил ей путь, начал выплевывать какие-то дерьмовые приказы и напоминать правила. Она выпустила половину обоймы в его открытый рот. Военная полиция схватила ее за задницу, прижала к земле. Экхарт слышала, как мертвяки окружали ее партнера.

— Что с ней стало?

— Повесили, публичная казнь, большой резонанс. Я понимаю, нет, правда. Дисциплина должна быть, закон — это все, что у нас осталось. Но поверьте мне, черт возьми, кое-что изменилось. Кинологам позволили спасать партнеров даже с риском для собственной жизни. Нас больше не считали «ценными ресурсами», мы были полуресурсами. В первый раз армия увидела в нас команду, поняла, что собака не аппарат, который можно заменить, когда «сломается». Они обратили внимание на статистику кинологов, которые покончили с собой после смерти партнера. Вы знаете, у нас был самый высокий процент самоубийц среди всех служб. Больше чем в спецназе, больше чем в регистрации могил, даже больше, чем у этих больных придурков из Чайна-Лейк.