Мировая революция. Воспоминания - [53]

Так как у австрийцев и немцев нет товаров, то союзникам предоставляется удобный случай овладеть русским рынком.

План требует лишь энергии и организации: капитал, помещенный в эту торговлю, будет возвращен.

b) Немецкие и австрийские агенты бросятся в Россию; необходимо организовать противодействие (американские и остальные агенты должны привезти образцы, быть может, небольшую передвижную выставку избранных товаров, иллюстрированные каталоги и т. д.).

c) Немцы влияют на русскую печать не только через своих особых газетных агентов, но и через своих военнопленных, которые пишут в различнейшие газеты по всей стране (не только в больших городах).

Наши чешские пленные до известной степени работают против этого, но это все должно быть организовано.

d) Необходимо поддерживать железные дороги; без железных дорог не будет армии, не будет промышленности и т. д.

e) Немцы скупили русские бумаги, дабы в будущем овладеть русской промышленностью.

g) Известно, что немцы оказывают свое влияние на военнопленных, обрабатывая, например, украинских пленных для украинской армии; союзники могли бы оказывать влияние на немецких пленных, поскольку они остаются в России (печатью, особыми агитаторами и т. д.).

i) Мне удалось организовать в России из чешских и словацких пленных корпус на 50 000; я условился с французским правительством, что теперь переправим их во Францию. Союзники могут помочь транспортом этой армии: это прекрасные солдаты, как это они показали при возобновленном наступлении в июне прошлого года.

Мы можем организовать и другой корпус такого же размера: это должно быть сделано для того, чтобы наши пленные не возвращались в Австрию, где бы их послали против союзников на итальянский или французский фронт.

Союзники согласились дать нам необходимые средства. Во Франции у нас есть тоже небольшая армия, посланная частью из России, частью сформированная из беженцев; надеюсь, что создадим армию и в Италии.

Значение целой чешской армии во Франции ясно: должен признать, что Франция с самого начала поняла политическое значение дела и поддерживала наше народное движение всеми средствами. Министр Бриан был первым государственным деятелем, который обещал публично поддержку Французской республики нашему народу. Ему же удалось прибавить в ответе Вильсона ясное требование, чтобы чехословаки были освобождены (чехословаки являются самым западным славянским барьером против Германии и Австрии).

При современном положении 100 000 и даже 50 000 обученных солдат имеют большое значение.

14. Мой ответ на часто повторяемый вопрос, может ли в России сформироваться армия: через 6 или 9 месяцев может быть сформирован, скажем, миллион солдат.

Красная армия не имеет никакого значения, и большевики уже обратились к офицерам (бывшей царской армии), чтобы они вступили в их армию как инструкторы (для армии нужны железные дороги).

Делаю примечание: в сегодняшнем «Advertiser» (11 апреля) имеется следующее сообщение: добровольцы сдают оружие. Чехословацкий корпус, идущий во Францию, остановлен Троцким. Москва 5 апреля. – Как следствие соглашения между Троцким и французским послом, армия чехословацких добровольцев, идущих во Францию, передала свое оружие советским учреждениям. – Офицеры были распущены, за исключением генерала Дитерикса, сопровождающего корпус во Францию.

Сообщение весьма благоприятное: армия, идущая во Францию, не должна иметь оружия, потому что будет наново вооружена во Франции; офицеры, о которых идет речь, русские, вступившие в нашу армию.

Эти взгляды я высказал (устно) также и французскому послу Реньо.

В английском посольстве я узнал, что делается в Европе.

Я пошел также к японскому министру иностранных дел. Японцам, понятно, в то время мы были мало известны. Я подал секратерю тогдашнего временного министерства Шидехари меморандум (писанный по-русски) и просил главным образом английского, а также и американского послов, чтобы они замолвили о нас слово перед японским правительством. Нам нужна была помощь японцев для отъезда наших частей из Владивостока, быть может, через Японию. Кроме того, Япония нам была нужна для обеспечения нас одеждой и обувью и всем тем, чего мы не могли получить в России и в Сибири. Со всеми я также говорил о том, как достать пароходы.

Так же, как и всюду, я завязал и в Японии сношения с журналистами. Несколько дней у меня были затруднения с токийской полицией; их смущал мой английский паспорт; газеты писали обо мне под моей настоящей фамилией, а паспорт был на иное имя. Я не удивлялся, что полиция в Токио лишь через несколько дней устранила это неустранимое недоразумение; в Лондоне со мной случилось то же самое. Там у меня, правда, был паспорт на мое имя, но сербский, и полиция тоже не могла додуматься, насколько и как это соответствует действительности. Я уже читал лекции в Лондонском университете, премьер-министр Асквит уже ввел меня при помощи своего представителя, но полиция моего округа была еще несколько дней в сомнении. Святой Бюрократиус везде одинаков – впрочем, в порядке вещей, когда чиновники исполняют свои обязанности.

В Японии я прочел известную речь Чернина от 2 апреля. Меня не удивило личное нападение Чернина; важным было то, что французский министр Пэнлеве, а потом главным образом Клемансо, в ответ на австрийскую ложь о мирных предложениях Австрии, подали свое решительное заявление и что письмо принца Сикста Бурбонского от 31 марта 1917 г. было опубликовано. Австрия лгала, сам император держался скверно и трусливо, и все дело кончилось отставкой Чернина 15 апреля. Для нас, как буду еще говорить, этот эпизод имел важное значение благодаря тому, что союзникам таким очевидным способом была доказана фальшь и ненадежность Австрии.