Мировая холодная война - [42]

Когда президент Рузвельт призвал 22 сентября 1944 года для беседы в Белый дом В. Буша, «он указал, — пишет Буш, — на необходимость сохранения сильной Британской империи и рассуждал о методах, какими это может быть достигнуто». У Буша, по его словам, после полуторачасовой беседы сложилось впечатление, что президент намерен сохранить американо-английскую монополию после войны.

Россия выходит к границам

А великий фронт от Балтики до Карпат бурно перемещался в июле — августе. В течение двух фантастических недель пять центральных фронтов прошли почти полтысячи километров, ослабив свой порыв только перед самой Варшавой. Западные специалисты спрашивают, почему Советский Союз не завершил войну в 1944 г.? Ведь преимущество в танках было один к трем, в артиллерии — один к шести, в численности пехоты — один к четырем. Одним из объяснений служит то, что предстояло вначале решить проблему Балкан. Именно сюда переместился центр наступательных усилий Советской армии — наступила очередь южан. Здесь был создан новый — 4-й Украинский фронт численностью в восемнадцать дивизий во главе с генералом Петровым для выхода через Карпаты в Венгрию. Перед Петровым поставили задачу осуществлять связь между Коневым и двумя фронтами, которым были поручены балканские проблемы (Малиновский и Толбухин).

Эти фронты представляли собой огромную силу в миллион солдат, тридцать восемь советских дивизий. На этом пятисоткилометровом фронте Ставка требовала выхода на западный берег реки Прут. Малиновский намеревался выйти в Молдавию и Северную Румынию ударом между румынскими и германскими войсками с целью окружить немцев в районе Кишинев-Яссы. Оба фронта провели набор среди жителей, остававшихся в оккупации. Этот набор дал Малиновскому 265 тысяч рекрутов, а Толбухину — 80 тысяч молодых ребят, проведших почти три года в немецкой оккупации. Теперь их учили «достоинству поведения советского человека на иностранной территории». Эта территория была рядом.

А здесь король Михай видел единственный шанс в том, чтобы договориться с русскими (румынские дипломаты встречались и с американцами). Румыны обещали немедленно интернировать немцев и присоединиться к антигитлеровской коалиции. Для них было важно сделать это раньше венгров, тогда можно было рассчитывать на Трансильванию. Короля «подгоняла» дивизия имени Тудора Владимиреску, составленная в основном из румынских военнопленных в России и воевавшая, как помнит читатель, на советской стороне.

23 августа было решающим днем. Король Михай арестовал братьев Антонеску вместе с руководителем германской военной миссии генералом Хансеном и провозгласил выход Румынии из военного союза с Германией. Новое румынское правительство возглавил генерал Санаеску, а король Михай обратился по радио к нации и всему миру. Германский посол покончил жизнь самоубийством. Для Советской армии открывались двери в Чехословакию, Венгрию, Болгарию, Югославию. Ни Карпаты, ни Дунай теперь не могли быть барьером на пути продвижения советских войск. Ставка разрешила Малиновскому и Толбухину использовать добровольно сдавшиеся румынские части против венгров и немцев.

Бухарестская пресса была удивлена молодостью советских солдат и их технической оснащенностью. Лишь остатки семи германских дивизий оказывали сопротивление в Северной Румынии. В Москве Ставка готовила двум победоносным фронтам новые боевые задания. Малиновский — на Венгрию, Толбухин — на Болгарию. Под их командованием теперь были новые союзные войска — вчерашний противник — румынские части. У Малиновского теперь были дополнительные 20 дивизий, неадекватно вооруженных, но хорошо знающих территорию проходимой 2-м Украинским фронтом страны и весьма небезразличную к боевым действиям на территории Трансильвании.

Румыния была наиболее важной страной для России и для Запада. Во внешней политике Румынии после первой мировой войны были «две константы» — приверженность «санитарному кордону» против России и ориентация на одну из великих держав. Румынские попытки сблизиться с западными союзниками начались в 1944 г. Вашингтон постарался воспользоваться ими, стремясь оценить свои возможности здесь. Американцы шли своей излюбленной дорогой. В марте 1944 г. госдепартамент США предложил заморозить все дискуссии о территориальных проблемах, касающиеся Румынии и подтвердить желание сохранить Румынию как независимую страну. Американцы довольно жестко отвергли британское предложение предоставить Румынию России. Политические эксперты госдепартамента буквально возмутились и предложили США и Британии «сохранить свой интерес к этой стране и приложить к Румынии общие принципы ведения войны». Румыния уже определилась в своих новых дипломатических увертюрах и, начиная с марта 1944 г., Бухарест начал выдвигать самые различные мирные предложения, обращаясь исключительно к англо-американцам, к их политическим и военным представителям. Цель была более чем ясна — избежать прямого контакта с Россией.

Компартия здесь никогда не владела большим влиянием. Почти все политические партии были в очень большой мервителей, прибывших управлять — в составе Союзной Контрольной комиссии первой поверженной страной. Что должна была думать Россия ее военно-политическое руководство, которое именно в это время вытолкнули из Италии? Именно в конце марта 1944 г. Объединенный комитет начальников штабов пришел к откровенному выводу, что русское участие в сдаче Италии и последующем управлении ею оказалось «непрактичным», отчего русских представителей попросили не вмешиваться в чужие дела. И именно тогда возникает румынская проблема.Но история имеет свою иронию и вскоре предстояло обсуждение вопросов, касающихся выхода из войны Финляндии. Об этом Черчиллю сообщил его собственный Форин Офис 23 августа 1944 г. 2 апреля 1944 г. советские войска пересекают границу СССР с Румынией и издают прокламацию о том, что они «не преследуют цели овладения какой-либо частью румынской территории или смены существующего социального порядка». Обратим внимание на следующее. Советские власти имели в виду предвоенную границу СССР и Румынии; но стоило Лондону выразить свое неудовольствие, как русская стороны прекратила действия в таком толковании. И Лондон, и Вашингтон были удивлены склонностью российской стороны к компромиссу, ее чувствительностью к западным проявлениям неудовольствия, к западным пожеланиям. Антонеску же и король Михай не переставали пугать западные державы угрозой «славянизации» Румынии, «ничем не ограниченным приходом коммунизма в Юго-Восточную Европу», нарушением общеевропейского баланса сил. Михай и Антонеску с готовностью обещали участие Румынии в Балканской федерации, обещали завязать самые тесные связи с Западом. С собственно советским командованием они не связывались. Но это были уже силы прошедшего дня. В середине августа Советская армия пробилась через германскую линию обороны, и в Румынии поднялся политический вихрь. В Бухаресте возникли четыре группы антифашистского сопротивления (одна коммунистическая). Они вышвырнули пособников немцев и взяли в свои руки управление страной. Бои прекратились 23 августа 1944 г. и через несколько дней были оговорены условия перемирия, за основу которых были взяты апрельские предложения советской стороны — несколько смягченные. Уменьшена была сумма репараций и создана свободная зона для правительства. Вопрос об участии западных держав в управлении низвергнутой Румынией встал в конкретную плоскость. После Италии прошел всего лишь год, и роли поменялись: теперь уже западные союзники будут требовать от России участия в румынских делах. В основном Москва им ответит по прочувствованному ею итальянскому сценарию. Ради американского реализма нужно признать, что государственный департамент уже на ранней стадии пришел к заключению, что русские воспользуются итальянским прецедентом и постараются принять капитуляцию Румынии от лица всех союзников. Ибо «их силы вынесли основную тяжесть борьбы». Все же западные союзники (прежде всего американцы) питали надежду, что Россия предоставит им часть «дополнительных» возможностей. Черчилль лично отметил в конце сентября 1944 г. умеренность требований русских. СССР потребовал выплаты на протяжении шестилетнего периода 300 млн. долл., восстановления румынской гражданской администрации на расстоянии от 50 до ста километров за линией фронта — предполагая здесь верховный военный контроль СССР, Москва пообещала Бухаресту значительную долю Трансильвании (отданной немцами Венгрии). Американская сторона стала пристрастной там, где русские были особенно чувствительны — репарации. Румынская армия принесла Советскому Союзу неисчислимый вред и Россия готова была показать свое благородство: она просила не более одной пятой причиненного ущерба. Черчилль считал эти условия мягкими, но посол США в СССР Аверелл Гарриман думал иначе. С его точки зрения, запрашивая такую сумму, Россия брала в свои руки контроль над румынской экономикой. Госсекретарь Гарриман дуиал больше не о малозначительной экономически Румынии, а о колоссе Германии. Сколько русские запросят там? Он потребовал от посла Гарримана: «Объясните им ясно, что американское правительство не считает русские действия в Румынии прецедентом для дальнейших действий в схожей области». Хэлл думал о Болгарии и Венгрии, но более всего — о Германии.