Мироповорот - [14]

Зигфрид вдруг вспомнил свою мачеху и некоторых опустившихся ровесниц из своего родного городка и с немецкой педантичностью вставил:

– Да, профессор, по-моему, ты преувеличиваешь.

– Да не преувеличиваю я, ребята. Но, я вам уже рассказывал, что мне говорил, «новый русский националист» Гиви. Так вот, он прав в том, что иногда свежим взглядом многое видно лучше. А, да что там. Сами увидите.

– Кстати, мы поворот не проехали? – спросил Юра.

– Нет, еще километров десять. Но, ты прав, пора звонить подругам.

Он взял мобильник и набрал ее номер.

– Тигрясик?

– Вы ошиблись номером, мужчина.

Она всегда прикалывалась, как девчонка при любой возможности. И это было так мило.

– Хорошо, девушка. Но я, собственно звонил по объявлению. В бюро эскортных услуг. Ведь это ваш номер?

– Ну, ты нахал, Петр. Ты что же нас за съемных проституток держишь?

– Ни в коем случае. Просто надо же было ответить на твой прикол.

Она засмеялась.

– Опять переиграл. Не мог хотя бы для приличия поддаться?

– Не мог. Я сейчас все еще в горячке былых боев. На игру в поддавки не настроен.

– Хорошо, хорошо, мой рыцарь. – Она как всегда внезапно переменила тон. – Ну, и где вас носит, господа политики?

– Да какие мы политики. Так, любители.

– Любители чего?

– Тигров из зоопарка. Короче, мы у поворота. Будем через минут 35. Встречаемся у 24-часового магазина за площадью. Идет?

– Идет.

– Все будете, или за кем-нибудь придется заезжать?

– Да уж будем. Куда еще вас таких усталых по городу гонять.

– Гуманистка.

– Профессия обязывает. Пока.

Она была детским врачом. Причем врачом от Бога. Это говорили все, хорошо ее знавшие. Петр встретил ее на посиделках у одной знакомой. Это было тогда, когда он, завершив строительство дома и фактически переехав в этот городок, понемногу начал втягиваться в местную «светскую жизнь».

В первую встречу Петра поразило выражение ее лица и манеры. Это была смесь усталости и достоинства, какая-то горькая гордость. Эта смесь горечи, усталости, достоинства и гордости показались Петру чуть ли не символом России.

Она ушла очень рано.

– Куда она так рано? – спросил Петр хозяйку.

– На работу, – ответила та. – И видя удивление Петра, продолжала. – Лена работает на четырех работах. Ее бывший муж долго гулял, потом ушел жить к юной любовнице. А Лене оставил воспитывать сына и выплачивать долги перед бандитами, которые сам наделал.

– И сколько же, прости за бестактность.

– Восемь тысяч долларов.

Петр внутренне содрогнулся. Восемь тысяч в этом провинциальном городке это целое состояние. Ему захотелось немедленно догнать ее и предложить свою помощь. Он уже мысленно метнулся к двери. Заметив его состояние, хозяйка продолжала.

– Она недавно выплатила весь долг. Но, пока вынуждена еще работать как вол.

Второй раз они встретились в той же компании через год. На этот раз Лена была весела. Даже искрометна. От былой усталости не осталось и следа. И Петр вдруг заметил, как же она красива. Приветливое, доброе лицо. Чудные нежные голубые глаза. Аккуратный носик с легкой горбинкой.

Но все это меркло по сравнению с фигурой. Просто идеальной. Она была не велика ростом и удивительно гармонично сложена. Уже потом, когда их отношения стали близкими, Чугунов снова и снова восхищался и ее фигурой в целом и отдельными чертами. Узкой, «лодочкой», поразительно изящной, можно сказать идеальной формы, стопой с высоким подъемом. Маленькими, идеально округлыми коленками. Классическими, «арийскими» ключицами. Тонкими пальцами. Которые могли быть и ласковыми и твердыми.

А какие у нее были бедра и попка! Как говориться, ни убавить, ни прибавить. И прекрасная грудь. Нежная, округлая, ничуть не отвисшая.

Но все это великолепие было, тем не менее, не самым главным.

Ах, как она двигалась! Как никто другой. Легко, четко и в то же время плавно. Эта поразительная грация сочеталась, не могла не сочетаться, скажем мы, со спортивным складом ее тела. Все оно было упруго и подтянуто. Но в то же время нежно.

Да, неправильно мы приучились оценивать красоту. Красота это далеко не фотогеничность. Более того, фотогеничность вообще не есть красота. По настоящему красивая женщина проявляется в движении, и в… объятиях.

На той вечеринке они протанцевали почти четыре часа подряд. Чугунов был в ударе. Он крутился округ Лены и осыпал ее знаками своего несколько тяжеловесного гусарского внимания. Она не замечала тяжеловесности, но была в восторге от его гусарства и рыцарства.

И одаривала его своей чудной улыбкой. Когда она улыбалась, становились видны морщинки у глаз на ее, не по годам молодом, лице. Они полукругом поднимались от глаз к вискам. Но эти, довольно резкие, морщинки ее не портили. Наоборот они придавали ее улыбке лукавства и пикантности.

Глядя на ее улыбку, Петр вспомнил персонаж из сказок своего детства – веселого Тигренка. Именно так, показывая свои острые зубки в широком оскале и морща края лба, улыбался этот Тигренок. Чертенок и озорник.

Тогда он впервые фамильярно назвал ее Тигренком. Она не обиделась фамильярности, а задорно рассмеялась.

Хотя и ответила адекватно, назвав его чугунной тумбочкой.

Он звучно захохотал в ответ. Ибо обожал свою фамилию, и не стеснялся, а гордился своим «чугунным» характером, тяжеловесным упорством, работоспособностью, свои «прусским» юмором и грубоватым гусарством.