Мирное время - [24]

В педтехникуме учились молодые ребята из всех районов Таджикистана. Каждый район имел свой угол в общежитии. Половину второй комнаты занимали памирцы. Гулям не понимал их языка, да и сами они говорили на разных наречиях. Язгулемцев не понимали даже соседи из Рушана, а языка рушанцев не знали ребята из Шугнана.

Гулям быстро сдружился с памирцами, особенно близко - с шугнанцем Шамбе Шомансуровым, широконосым, веселым парнем.

Камиль Салимов поселился отдельно от Гуляма, в комнате, которую занимали бухарцы. Они приехали с родителями в Дюшамбе после ликвидации Бухарской Народной Республики. В большинстве это были сыновья видных работников. Они носили европейскую одежду и свысока смотрели на студентов-дехкан.

В педтехникуме изучали историю революции, арифметику, физику, экономическую географию, русский язык и многое другое. Гулям начал усваивать русские слова. Он иногда даже разговаривал на улице с русскими, коверкая язык и делая неправильные ударения. Его собеседники также искажали слова считали, что таджик скорее поймет исковерканную речь.

В техникуме была большая комсомольская ячейка, в которую входили почти все студенты. Гулям получил нагрузку - стал техническим секретарем. Он учился писать протоколы, принимал членские взносы. Однажды комсомольцы выпустили стенную газету. Она была написана от руки, в тексте - фотографии, вырезанные из газет, называлась она "Путь Ленина". Газету вывесили у самого входа, и три дня возле нее толпились студенты.

Гулям учился охотно. Когда другие уходили шататься по городу, он сидел за книгами. Шамбе присоединялся к нему, и они вместе готовились к занятиям. Вскоре друзья стали лучшими студентами в техникуме.

Но Гуляму не пришлось закончить техникум. При типографии открылись курсы подготовки наборщиков и туда решили послать Гулям-Али, Шамбе и других грамотных ребят. С грустью расставался он с техникумом - с его светлыми классами, с шумным и веселым общежитием, с друзьями.

В техникуме Гулям узнал много интересных вещей, о которых в его родном кишлаке не имели никакого понятия. Да и сам он не сразу в них поверил. Когда он впервые услыхал, что земля круглая, да еще вдобавок вертится, он рассмеялся на всю аудиторию. Вечером Гулям долго ходил по улицам, останавливался и упорно смотрел на звезды. Но он не замечал, чтобы они двигались. Гулям не поверил словам учителя. И только потом, прочитав книжку о строении Вселенной, он понял, что учитель говорил правду и что Земля все-таки вертится.

Перед уходом из техникума их в последний раз собрали в классе. Представитель обкома комсомола встал у доски и рассказал, что еще совсем недавно, когда один грамотный приходился на двести неграмотных, таджики не имели книг и газет. А сейчас все учатся, все тянутся к знанию. Вот почему республике нужны рабочие-специалисты - ведь газеты и книги должны набирать и печатать грамотные люди. Ребята дружно хлопали в ладоши, а когда представитель обкома ушел, стали собирать свои вещи.

Через два дня Гулям-Али вошел в наборный цех типографии. Длинная комната была заставлена высокими, странной формы столами. Люди в черных халатах, с выпачканными лицами, стояли по одному у каждого стола. Они выхватывали что-то из маленьких ящичков и втыкали в линейки, которые держали перед собой. В типографии печатались русские, таджикские, узбекские газеты и брошюры.

Гуляма подвели к толстому иранцу, верстак которого находился в углу у окна. Юноше сказали, чтобы он наблюдал за работой наборщика, но не мешал ему.

В 11 часов сторож ударил палкой в висящий на веревке кусок рельса наступил обеденный перерыв. Типография была не огорожена, и наборщики завтракали прямо на улице в тени молодых, недавно посаженных деревьев. Несколько рабочих подошли к штабелю кирпича, где сидели ребята. Немолодой, обросший рыжей щетиной наборщик подозвал к себе Гуляма и протянул ему кусок лепешки с колбасой.

- Кушай, кушай, сынок.

Гулям поблагодарил и взял бутерброд. Рабочие наблюдали за ним с напряженным вниманием. Гулям удивленно посмотрел на них и поднес бутерброд ко рту.

- Чушка! - крикнул вдруг рыжий и захохотал.

Гулям потемнел, губы у него дрогнули, он швырнул колбасу и выругался. Рыжий громко смеялся, заискивающе поглядывал то на одного, то на другого рабочего, как бы ища у них сочувствия. Но все хмуро молчали. Только один печатник, пожилой, с седыми усами сказал строго:

- Ты чего парня путаешь?

Гулям ушел в цех и сел возле верстака. Ему хотелось плакать. Снова зазвенел рельс - перерыв кончился.

Хмурый и печальный Гулям вернулся после работы в общежитие. Он рассказал Шамбе о случае с колбасой и заявил, что работать в типографии не будет. Он уйдет обратно в техникум. Шамбе ответил, что глупо уходить из-за таких пустяков. Надо работать и учиться. Рассердившись на блох, одеяло не сжигают.

- А тех, кто смеется, мы заставим замолчать. Для этого надо взяться за комсомольскую работу и выпустить такую стенную газету, какую мы выпустили в техникуме.

Так и решили.

Шамбе помолчал, подумал и сказал:

- Но ты и сам дурак. Чего ты испугался? Ты что же свинины не мог съесть? А еще комсомолец...