Мирная профессия - [6]

– Мама, не передергивай, я совсем не то сказала. А насчет того, что я часто о нем говорю… ну, значит, есть о чем, – улыбка, появившаяся на лице Лены, была почти мечтательной. То, что говорить о Толе Саранцеве ей приятно, было видно невооруженным взглядом. – Понимаешь, он мне, конечно сразу, как только я начала в фирме работать, понравился. Не в смысле, как мужчина понравился, а в общем – как начальник. Мы ведь за ним, как за каменной стеной. По пустякам никогда не достает, с зарплатой не обижает. Работу требует, конечно, но ведь нам и не за безделье деньги платят. Кроме того, программист он классный – сколько раз я к нему подходила, когда ошибку не могла найти в программе или просто не знала, как какой-нибудь кусок сделать! И ни разу не случилось такого, что он не сумел помочь. Чего еще от начальства можно требовать, спрашивается?

– Ничего, – согласилась мать. – Но мне показалось, что он произвел на тебя и несколько более… личное впечатление. Не как начальник, а как человек. Причем, очевидно, как раз около полугода назад.

– Произвел впечатление? В общем, наверное, ты права. Был один случай, как раз зимой. Мы с Лилей после работы выходим, а темно уже, в шесть часов-то. Под фонарем стоят четыре мужика, хорошо поддатые. Ну стоят себе и стоят, нас это не касается. Спускаемся мы с крыльца и двигаемся, потихоньку, к троллейбусной остановке, болтаем о своем, о девичьем. Тут эти придурки нас замечают и начинают бурно радоваться. Они, видите ли по дамскому обществу стосковались и именно нас с Лилькой им и не хватало для полного счастья. Мы, естественно, мимо них, а скользко, не больно разбежишься. Лилька сквозь зубы Гену последними словами кроет – он после обеда к заказчику уехал и не стал на работу возвращаться. А из-за этого, она, вместо того, чтобы со всеми удобствами домой на машине с личным шофером ехать, плетется вместе со мной по улице и пытается отбиться от пьяных идиотов. В общем, кончилось тем, что прибавили мы шагу, а у Лили каблуки сама знаешь – в таких только по нашим улицам забеги зимой устраивать. Естественно она подворачивает ногу, шлепается и начинает орать благим матом. Я тоже готова орать, потому что сделать для нее ничего не могу – даже поднять ее у меня сил не хватает, бросить тоже нельзя, а мужички уже совсем рядом. И тут появляется Саранцев.

– В самый подходящий момент. Просто благородный рыцарь на белом коне, – судя по тону, Галине Андреевне вся эта история вовсе не казалась такой уж романтичной.

– На синей БМВ, – уточнила Лена. – Он мимо проезжал и увидел нас. Остановился, вышел, Лильку – она сразу заткнулась – одной рукой со снега поднял и на ноги поставил. Потом к этим мужикам повернулся. Знаешь, он так внушительно выглядел в эту минуту, раньше я за ним ничего такого не замечала. Одним словом, поклоннички наши даже не вякнули, развернулись и пошли где-нибудь в другом месте приключений искать.

– А что потом?

– Ничего. Посадил нас в машину. Я вышла на троллейбусной остановке, а Лильку, у нее же нога болела, Толя отвез домой. Все.

Галина Андреевна посмотрела на сияющие глаза дочери, на порозовевшие щеки и покачала головой:

– Что тебе стоило тоже ногу подвернуть? Он бы и тебя тогда домой отвез.

– А толку? – Лена сразу погрустнела. – Поверь мне, если я не только вывихну, а даже переломаю обе ноги, все равно я буду существовать для него исключительно, как программист Лазарева.

– Может, имеет смысл попробовать? – усмехнулась мать.

– Что, переломать ноги?

– Это, пожалуй, будет слишком. Но можно ведь придумать что-нибудь, не такое экстремальное. Мне, видишь ли, кажется, что он тебе нравится немного больше, чем просто начальник.

– А если и так? Мам, даже если я скажу тебе, что Саранцев нравится мне гораздо больше, чем просто начальник, это что-то изменит? Я может, и не влюбляюсь в него исключительно из чувства самосохранения.

– То есть, не позволяешь себе влюбиться, – уточнила мать.

– Вот именно! Зачем мне, спрашивается, все эти романтические страдания?

– Нет, страдания, это нам, конечно, ни к чему. Но может, если ты проявишь к нему интерес, он тоже тебя заметит?

– Увы, мамочка, но очень сомнительно. Приходится признаться, что на меня, в нашем дружном коллективе, только Михал Михалыч хоть капельку реагирует.

– Это тот, у которого три внучки?

– Он самый. Так что, согласись, для меня это не вариант.

– Да уж. Хотя, если выбирать между ним и Петей…

– Мама, прекрати! – расхохоталась Лена. – Иначе я сегодня до утра не засну, от ужаса!

На самом деле, как раз Лена-то и заснула, едва коснувшись головой подушки – вымоталась за день до предела. А вот Галина Андреевна, часа два вертелась с боку на бок, прислушиваясь к ровному дыханию дочери. Если бы она могла хоть чем-нибудь помочь! Познакомить Лену с кем-нибудь из молодых людей? А где их взять? В поликлинике, где работала Галина Андреевна, мужчин не дотягивающих до предпенсионного возраста, было совсем немного, да и те на роль прекрасного принца не очень подходили. Поспрашивать знакомых, может у кого есть приличные неженатые сыновья? В конце концов, и разведенный годится, мы не гордые. Был бы человек хороший. Да, а человек, похоже потребуется очень хороший, что бы Ленка перестала вспоминать про своего Саранцева каждые пять минут. Надо же, какое у нее лицо было, когда она рассказывала про него. Хорошо бы посмотреть бы на этого Толю, составить собственное мнение…