Мириад островов. Строптивицы - [4]

— Цитадель, пожалуй, одна, сдвоенная. Добрый старый камень, вросший в скалу: гранит, частью базальт. Нового лишь внутренняя побелка и часть крыши — черепица вместо свинца. Размер отнюдь не великанский. Хороши, чтобы отбиться от неприятеля или отсидеться внутри, но не перекрыть ключевую точку рельефа. Гарнизон мизерный, женского пола не завелось ни под каким видом, каковое обстоятельство ещё больше скрепило дружбу наследников. Доходы молодые хозяева получают в натуральном формате — оттого и не могут заказать себе актуального прикида. После предков донашивают.

— Хельмут, прошу тебя. Мне надо здешний руссише куриозо учить, а не рутенский жаргон тех лет, когда вы с Бьярни учредили в Москве или Питере общество с неограниченной ответственностью. Как это — «Дипломаты без берегов».

— Насчёт предков — нисколько не жаргон, а голимый факт, — буркнул Торригаль. — Вблизи видать, что ткань древняя, а кожа и того пуще. Просто качество замечательное. А пояса и вообще древний рутенский импорт. Слуцкие, так называемые «литые». Практически из чистого золота. Надо же — в самой Литве, то бишь Беларуси, от них только рожки да ножки, а здесь сохранены в целости.

На их перепалку никто не обратил внимания — должно быть, из вежливости. Только девочки, что, натурально, устроились по бокам Эстрельи, изображая три лепестка французской лилии или тройку борзых, быстрокрылых лошадей, согласно устремили свои очи в направлении королевского взгляда, а потом улыбнулись друг другу.

— И должен вас предупредить, — торопливо закончил Хельмут. — Дружба, по слухам, у них уж больно тесная.

— Ясен пень, — сурово буркнул Юлька.

И всё бы этак плавненько сошло на тормозах, думал Фрейр-Юлиан, если бы нежные красавчики погостили при дворе хоть денька два-три. А то показались, заинтриговали и в тот же вечер отбыли восвояси. Либо денег на гостиницу не нашлось, либо — кошка такая, кошка сякая, кошка вольна гулять сама по себе и никому не даёт отчёта. Но вот девочкам отчёт понадобился: хотим продолжить знакомство, вынь да положь.

— Сразу видно царственную повадку, — комментировала Ма Эстрелья. — Мой характер.

— Бабушка! — воскликнул юный король (смех, а не бабушка: сама статная, худощавая, на руках и ногах изрядные мускулы, тянет разве что на тётку). — Какие ж они родичи? Старшая девица только числится за братом папы Кьярта. А младшая от вашего приёмного сына, повторяю — приёмного.

— Когда твой батюшка рассматривал дело Галины, дочери Алексея, и присуждал ей коралловый остров в океане, — неторопливо пояснила Эстрелья, — он назвал её потомство своим с левой стороны. Того и следует держаться. А левая сторона, как известно, — ближе всего к сердцу.

— И что же теперь — любому капризу этих бастардок потакать?

— Не капризу, но верховому чутью, — Эстрелья подняла к небу костлявый палец с длинным карминовым ногтем, только что не послюнила на манер мореходов — прознать, откуда ветер дует.

— Девочки не отступятся, — удручённо объяснил мессер Барбе Дарвильи на собранном наспех квазисемейном совете. — Я уж не рад был, что выманил их у матери. Всей командой крутили как хотели: по вантам лазают и со снастями управляются получше любого моряка, морским жаргоном так сыплют, что у любого боцмана искры из глаз, взгляд как выстрел из двойного арбалета, манеры победительные. Когда ты не сомневаешься, что тебя будут слушать и слушаться, — так обыкновенно и выходит. А если с первого раза не получилось, так можно и улыбнуться, и прощения медовым голоском попросить.

— Манипуляторши, — подытожил король. — Ну и как я рационализирую вызов?

— Прямей прямого, — отозвалась королева-мать. — Сюзерен имеет право дать вассалу поручение или понудить к браку. Особенно когда такие порочащие слухи и связи…

— Какие слухи?

— Соберём, труда не составит, — Торригаль поднялся с места, зашагал по внешнему ряду могутных кресел, почти таких же с виду, как королевское. — Вон этот будущий орденской гранмесье факт придерживает за пазухой увесистую пачку компромата. У Супремы на всех имелись досье, даже на неродившихся младенцев.

Барбе удручённо кивнул.

«Все забываю спросить — у него имя двойное или «Дарвильи» — это фамилия? — подумал король. — Вообще-то слишком похоже на Барбе д`Орвильи, великого денди-гея. Как его, любопытно, родная мама называла, пока в утробе рос?»

А вслух произнёс:

— На ком женить-то кавалеров собираемся?

— Да на самих девчонках, — ответила Эстрелья.

— Так вот сразу? Да сколько им?

— Старшей семнадцатый, а младшей вот-вот шестнадцать стукнет.

— Так это же малолетки сущие.

— В бывшем твоём Рутене — малолетки. А здесь до того поспели, что изо всех пор соком брызжет. Помедлишь — как бы за простых строгалей выдавать не пришлось.

— Засиделись на своей кочке. Благодарение богам и пророкам, обучали их там плотно, — наконец раскрыла уста Библис. — И отчинять, и зачинать, и пронзать, и от таковых ударов беречься. Это в придачу ко всякому бумажному многомудрию. Стоило бы их — помимо рыжего шайтана Рауди и чёрной то ли девки, то ли парня Орихалхо — к дочерям Великой Матери направить, да куда уж там. Не Сконд у тебя, франзонская земля унылая.