Миражи любви - [41]

– Кузен!

– Я прошу прощения! – сказал он с преувеличенной учтивостью. – Мне надо было сказать: один из детей любви.

Взглянув на него с упреком и негодованием, она ответила:

– Разумеется, я ничего не забыла, просто я не говорю о неделикатных вещах, и мне очень неприятно, что вы об этом мне напомнили.

К счастью, в комнату вошли мисс Тэйн и сэр Тристрам. У сэра Тристрама был довольно усталый вид, зато в глазах мисс Тэйн светились озорные искорки.

По быстрому страдальческому взгляду Эстаси, брошенному на него, Шилд понял, что здесь не все в порядке, но не подал виду, что заметил что-то, и подождал, пока мисс Тэйн выскажет свои многословные благодарности. Красавчик принял все это, воспитанно улыбаясь, и, когда словесные потоки исчерпались, повернулся к кузену и сказал, что слышал о приключениях Эстаси от нее самой. Сэр Тристрам заметил в своей краткой манере, что чем скорее все будет забыто, тем лучше.

– Вы очень грубы, мой дорогой Тристрам! – сказал Красавчик. – Но мы знаем, как вы добросердечны под своей… суровостью.

– В самом деле, – неприветливо отозвался Шилд.

– Да, да, я слышал все об этом контрабандисте, спасителе Эстаси, и как вы помогли защитить его от сборщиков налогов. Я был очень тронут. Я так думаю, что здесь что-то связано с Сильвестром?

Сэр Тристрам холодно ответил:

– Именно так! Мне казалось, что вокруг приключения Эстаси будет гораздо меньше шума, если мы позволим этому человеку скрыться.

– Думаю, что вы совершенно правы, мой дорогой друг! Как легко вы узнали одного из… ах, как бы мне снова не задеть чувствительность Эстаси… одного из родственников Сильвестра!

Казалось, это совсем не смутило сэра Тристрама. Он лишь спокойно ответил:

– О, я узнал его сразу же! Да и вы тоже узнали бы. Вы помните Джема Саннинга?

– Джем Саннинг! – В голосе Красавчика послышались слабые нотки досады. – Так это был он?.. А я думал, он уехал в Америку.

– И я тоже так думал! Но свободная торговля оказалась ему больше по вкусу. Эстаси, если вы готовы вернуться в Хэнд-Кросс, я буду иметь честь эскортировать ваш экипаж.

Эстаси не понравилось это, и некоторое время она подыскивала причину, чтобы отказаться от предложения, но мисс Тэйн снова сыграла роль мироносицы, и вскоре все они попрощались с Красавчиком и собрались в Хэнд-Кросс.

Красавчик помог обеим леди сесть в экипаж, посмотрел, как он отправился в путь в сопровождении сэра Тристрама, ехавшего рядом верхом, а затем медленно направился к дому. В библиотеке он, с отрешенным и задумчивым видом, подошел к окну и посмотрел на клумбы своего строго распланированного парника, взглянул, приподняв брови и машинально поигрывая лорнетом на шелковой ленточке, продетой через кольцо на ручке, на тщательно подстриженные живые изгороди. В таком положении и застал его слуга – осмотрительная и бесцветная личность со сдержанными манерами, непревзойденный знаток всего, что касалось деталей туалета джентльмена. Он вошел в комнату, как всегда неслышно, и положил на столик сложенную газету с такой осторожностью, будто это была очень ценная и хрупкая вещь.

Красавчик, услышав эти чуть различимые звуки, произнес не поворачивая головы:

– А-а, Грэгг! Что сказал тот офицер? Он описал вам слугу мадемуазель?

– Очень неполно, сэр. Он был поражен сходством с последним лордом, но я так и не понял, что он увидел, не считая носа. – Он кашлянул и добавил, словно извиняясь: – Так бывает в Суссексе, сэр.

Красавчик не ответил. Грэгг ждал, потупив взор. После короткого молчания Красавчик спросил:

– Думаю, это молодой человек?

– Мне сказали, что да, сэр.

Красавчик задумчиво покусал краешек лорнета:

– А как ты думаешь, сколько лет сейчас Джему Саннингу?

Слуга поднял глаза и некоторое время смотрел на напудренный затылок хозяина. Потом, после некоторого раздумья, ответил:

– Сожалею, сэр, но не берусь ответить с полной определенностью. Смею предположить, что ему тридцать один или тридцать два года.

– Моя память очень несовершенна! – вздохнул Красавчик. – Но мне казалось, что он всегда был темноволосым, так?

– Да, сэр! – Слуга снова неодобрительно кашлянул. – В округе говорят, что у всех потомков милорда был такой же цвет волос, как у него.

– Да, – согласился Красавчик, – я тоже слышал об этом. На самом деле, я знал только одно исключение из этого правила. – Он повернулся, отошел от окна и остановился у горящего камина. – Очень интересно было бы узнать: подпадает ли тот слуга мадемуазель под это правило или нет?

– Офицер, сэр, – начал Грэгг бесстрастно, – говорил о молодом человеке со светлыми волосами.

– Ах! – воскликнул Красавчик. – Со светлыми волосами! Все это очень странно!

– Да, сэр. Немного необычно, я бы сказал.

Взгляд Красавчика задержался на портрете, который висел на противоположной стене.

– Мне кажется, Грэгг, что мы иногда покупаем бренди у Джозефа Ная?

– Мы так очень часто делали, сэр.

– Мы купим еще, – решил Красавчик, полируя лорнет о рукав. – Позаботься об этом, Грэгг. Это все, – отпустил его Красавчик.

Слуга поклонился и направился к двери. Как только он достиг ее, Красавчик тихо добавил:

– Я не хотел бы, чтобы ты проявлял в «Красном льве» излишнее любопытство, Грэгг.