Миражи - [76]

– Дейв! – Она опять обратилась к нему, уже менее уверенно.

– Да? – Он оторвал ладонь от лица и медленно открыл глаза, чтобы увидеть – кто же нарушает течение неприятного процесса похмельного синдрома. Увидев на пороге одетую Франческу, он отчетливо вспомнил то, что произошло накануне.

– Господи Боже! – Он резко поднялся, и Франческа инстинктивно отпрянула.

– Ах, извините! Я не хотел. – Он прижал ладонь ко рту. – Прости, – успел он выговорить, и его стошнило.

– Фу-ты, черт. – Дейв вытер рот рукавом рубашки и опять повалился на диван. – Прости, я понимаю, что это отвратительно. – Он сделал два глубоких вздоха. – Черт, рад тебя видеть. – Он прикрыл глаза и проглотил комок, подкативший к горлу. – Я должен перед тобой извиниться, Франческа. Еще как извиниться! Я был просто распоследний сукин сын. Башку мне за это оторвать! – Он потер висок. – Не будешь ли так добра – поискать чего-нибудь от головной боли?

Она кивнула.

– И водички захвати. У меня во рту, как у попугая в заднице.

Через пять минут Франческа принесла воду, намоченную салфетку, зубную щетку, которую Дейв держал в кухне про запас, таблетки и соду. Она знала, как исцелять тяжелое похмелье.

Все это она разложила на стуле перед диваном, на котором лежал Дейв. Он приоткрыл глаза и криво улыбнулся.

– Боже! Что я вижу! Ко мне ангел слетел!

Она рассмеялась.

– Ох, как приятно слышать твой смех, Фрэнки! Он действует на меня лучше лекарства!

Дейв потянулся за зубной щеткой. Франческа подала ему миску для полоскания.

– Ты что, закончила курсы медсестер?

– Нет. – Она не сразу поняла, что он шутит, и запнулась. Но потом закончила: – Мой отец был алкоголик.

Ее слова прозвучали вполне обыденно. Но ей стоило большого труда произнести их.

– Извини.

– Не за что.

Дейв вычистил зубы, прополоскал рот, принял три таблетки аспирина и выпил целый стакан воды с содой.

– Брр, – передернулся он. – Дьявольская смесь. Ты по-настоящему поймешь, какие муки я принимаю, если узнаешь, что пью я вообще раз в год, в день рождения моего дедушки. – Он провел пятерней по волосам и серьезно посмотрел на Франческу. – Спасибо, Фрэнки.

Она только пожала плечами, смутившись под его взглядом.

– Надо, однако, поставить тебя в известность насчет того, что тут у нас происходит. Ты просто не поверишь, до чего же это удивительная история. Кстати, я забыл спросить, а зачем ты пришла?

Она перевела дух.

– Я пришла сказать, кто украл ваши эскизы. К сожалению, мне придется назвать имя…

– …имя Мэтта. Да, я уже знаю. Здорово меня обставил этот говнюк. – Дейв вытащил пачку сигарет и закурил. От первой затяжки его всего передернуло, но никотин был ему нужен. – Ты, конечно, слыхала, что мне конец. – Он иронически усмехнулся. – Этот чертов гомик, который недавно узнал, что такое рисунки на ткани, сумел снюхаться с моим управляющим, и вдвоем они сделали меня как сосунка. Не слабо, а?

Франческа, ошарашенная, опустилась на стул.

– То есть, как это?

– А так, дорогая моя Франческа, что в последнее время Мэтт вместе с управляющим подсовывали мне на подпись всякие бумажонки, а поскольку я всю эту бумажную фигню терпеть не могу, я все и подписывал, не глядя. И дело кончилось тем, что Пит Уокер завел собственную торговую марку, лейбел этот долбаный, черт его задери! И нашивает его на все мои модели! Если бы мне так страстно не хотелось пришить этого говнюченка, я бы публично признал его выдающиеся способности в деле облапошивания.

– Но как же им это удалось? Ведь модели твои?

– А вот и не мои. Я, оказывается, подмахнул какую-то вшивую бумажонку, которой передал все права на творческую часть моему партнеру и управляющему. А на самом деле я в глаза не видел ничего подобного, не говоря уже о том, чтобы подписывать такую чушь.

Он умолк и бросил окурок на пол, тщательно втоптав его в блестящую лакированную поверхность. Потом провел ладонью по лицу. Взглянув в глаза сидевшей напротив девушки, он прочел в ее глазах свой крах. Столько лет трудов – и все прахом! Коллекция готова – но она принадлежит не ему.

– Фрэнки! А не хочешь ли ты чуток дерябнуть?

Франческа ответила одними глазами.

У нее подкатило к горлу. А в голове как-то сразу прояснилось, мысли стали четкими и определенными.

– Пить я не буду, – решительно сказала она. – И ты тоже. – Она сидела прямая, с поднятой головой, сложив руки на коленях. – Мы заново сделаем эскизы коллекции, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, продолжила Франческа. – Сколько у нас осталось времени? Шесть недель? Если мы возьмем еще одного закройщика и швею, можем успеть. Конечно, это непросто, но возможно.

Он взглянул на нее как на помешанную.

– Шутить изволишь, – сказал он, засмеявшись. – Фрэнки, такую прорву работы за шесть недель сделать нельзя. И, кстати, кто такие эти «мы», о которых ты говоришь?

– Мы – это я, ты и все, кто работает в студии. И вовсе я не шучу.

– Послушай, Фрэнки, я тебе искренне признателен за то, что ты пришла и терпеливо выслушиваешь мои жалобы и все такое, но будь же благоразумна! Не время сейчас для проявления бурной фантазии. Вот ты, например, что ты вообще понимаешь в модном бизнесе, в тканях, скажем? Мне не осилить коллекцию без хорошего художника по тканям. А кто будет печатать на станке? Всем этим дерьмом занимался у нас Мэтт и делал это блестяще, надо сказать…