Мираж Золотого острова - [10]

— Они чувствуют приближение шторма. Они нас предупреждают, — сказал Дан.

— Тогда им лучше бы побеседовать с нашим капитаном, — проворчал Жак, который к морским приметам относился вообще скептически. Гектор, однако, считался с мнением Дана. Тот, как все индейцы мискито, хорошо понимал язык моря.

Направляясь на квартердек, Гектор заметил, что Кук уже готовится к перемене погоды. Оттяжки мачт надо было удвоить, а якоря втащить внутрь, чтобы не мешали, когда корабль будут бить сильные волны. Все оставшиеся на палубе пушки следовало спустить в трюм, чтобы увеличить остойчивость.

Двигать тяжелые пушки — дело трудное и опасное. Прошел целый день, прежде чем орудия наконец были убраны в трюм и надежно там принайтованы, крышки палубных люков задраены и закреплены и штормовые паруса принесены из кладовой.

— Твой друг-индеец оказался прав, — сказал Кук.

Зловещие черные облака собирались впереди по курсу корабля, море приобрело мрачный серый цвет. Уже накатывали первые тяжелые валы. Всякий раз, как корабль проваливался на волне, у Гектора возникало такое чувство, что океан пробует силы, выжидает, готовясь показать свою истинную мощь.

— Скажи коку, пусть приготовит горячую пищу, пока еще возможно, — распорядился Кук. — Боюсь, что это надолго.

К ночи задул шквалистый ветер. Внезапные злые порывы ветра налетали с юга и лупили по «Усладе холостяка», мгновенно подхватывая и сметая все, что было плохо закреплено. С камбуза доносились проклятья Жака — его большой котел качнулся, суп расплескался и погасил огонь. Команда состояла из опытных моряков, и все, прислушиваясь к нарастающему гулу ветра, чувствовали недоброе.

К полуночи направление ветра изменилось — теперь подуло с запада, то есть как раз оттуда, куда они намеревались плыть. Завывавший в такелаже ветер скоро превратился в настоящую бурю. Валы становились все выше и выше, они разбивались о борт корабля, обрушивались на него лавиной брызг. Число парусов сократили до минимума. Требовалось четыре человека, чтобы, навалившись на штурвал, удерживать корабль носом к накатывающим волнам. Скоро волны стали такими огромными, что корабль, взбираясь на них, сначала словно бы вставал на дыбы, заваливаясь назад под внушающим опасения углом, а затем, пройдя гребень, устремлялся вниз так стремительно, что бушприт глубоко зарывался в воду.

— Слава богу, мы сейчас не на «Мести», — Дампир с трудом перекрикивал рев ветра. — Ее бы разнесло в щепки.

Как вахтенные, они вдвоем с Гектором стояли на квартердеке, когда только начало рассветать. Оба тщетно пытались защититься от нескончаемых брызг, летящих в лицо. Внезапно они услышали проклятия одного из рулевых.

— Шпринтовый парус сорвало! Не удержу корабль на курсе! — закричал он.

Посмотрев вперед, Гектор увидел, что крошечный парус, торчавший на носу на своей собственной маленькой мачте, действительно сорвало. В управлении кораблем он больше ничем помочь не мог.

— Боцман, бери двоих и посмотри, что можно сделать! — Кук с трудом перекрикивал грохот волн. Рулевые, напрягая все силы, старались не потерять управление и удержать корабль носом к следующей набегающей волне.

А Гектор с Изреелем пытались добраться до покалеченного паруса. Перехватывая руки, цепляясь за канат, специально натянутый для безопасности тех, кто будет передвигаться по ходящей ходуном палубе, они пробирались на нос корабля. Тут накатила особенно свирепая волна, и Гектор ухватился за планшир, чтобы она, отходя, не утянула его за борт.

Наконец они добрались до нужного места на носу, к сорванному шпринтову и парусу. Боцман, бывший рыбак по фамилии Эванс, собаку съел на таких поломках. Бросив лишь один взгляд на клубок из мокрой парусины и обломков рангоутного дерева, он вытащил из-за пояса нож и принялся резать канаты. Гектор опустился рядом на колени и последовал его примеру.

— Держитесь! — взвыл Изреель, когда корабль качнулся на волне и устремился вперед, в ревущую массу воды.

Гектора накрыло с головой. Он задержал дыханье, мертвой хваткой вцепился в поврежденный парус и выжидал, пока корабль снова взберется на волну. Наконец вода стекла с него, и он снова смог работать своим ножом. Еще раз шесть нос погружался в воду, а море набрасывалось на Гектора, прежде чем его попытки распутать мокрый клубок сдвинулись с мертвой точки. По-прежнему стоя на коленях, он подался немного в сторону, чтобы ненужные обломки смыло за борт. Сзади послышался очередной предупреждающий возглас Изрееля. Но было поздно. Свободный конец каната захлестнул лодыжку боцмана и, когда сорванный парус пополз за борт, он потянул за собой и человека. Послышался отчаянный вопль, и Гектор на секунду успел увидеть в волнах побледневшее от ужаса лицо Эванса.

«Услада холостяка» едва продвигалась вперед. Движение ее представляло собой только взлеты и падения, дикую качку на громадных волнах. В нескольких ярдах от корабля виднелись обломки мачты и парус. Эванс держался на плаву, высоко подняв голову. Его матросская куртка из промасленной парусины вздулась пузырем. Гектор вскочил на ноги и бросился на квартердек.

— Человек за бортом! — закричал он, указывая на Эванса. Вахтенные у штурвала уже и сами все увидели. Несколько матросов подбежали к фальшборту, бросая канаты барахтавшемуся в воде человеку, но добросить до него у них не получалось. Какое-то время упорный боцман боролся с волнами, с ногой, запутавшейся в парусе и обломках. Но с каждой новой волной его относило все дальше, и расстояние между ним и кораблем постепенно все увеличивалось.