Мираж и другие рассказы - [10]

Мгновение, которого могло хватить, чтобы спасти друга, было упущено. Оно бездарно пропало, пока Тимур, как последний дурак, таращился на морок, на глупый мираж.

Несколько дней после случившегося кошмара выпали из памяти. Только отдельные фрагменты: неподвижное тело Васяна на больничной кровати, его синеватое, с чёрными кругами вокруг глаз лицо. Голос врача: «Жить будет, а вот ходить — вряд ли». Безумная надежда, что друзья скинутся и соберут денег на операцию. А потом стало ещё хуже.

Он залез в Интернет и посмотрел, что может значить тот морок, который привиделся ему на дороге. Тимур не хотел, чтобы это повторилось. Наверное, во всём виноваты те сигареты, которыми их накануне угостил дядя Васяна, весёлый моряк Виталий.

Но то, что Тимур увидел, пройдя по ссылкам, заставило его примёрзнуть к стулу. Он закрыл страничку — яркую, всю в квадратиках всплывающей рекламы, и зажмурился. Потом дрожащим пальцем ткнул в кнопку, и перечитал ещё раз.

Он покойник. Опухоль мозга на последней стадии. Галлюцинации и прочие штуки. Ты не жилец, Тимка.

И вот, уже ночью, когда он ворочался без сна на кровати, возник гениальный план. Раз он всё равно не жилец, терять ему нечего. Зато Тимур может помочь другу.

Он узнал, что розовая машина проезжает по дороге регулярно. Автомобиль не из дешёвых, у водителя-блондинки деньги наверняка есть, и немаленькие. Если всё сделать правильно, она рада будет выложить последнюю копейку, лишь бы не загреметь в тюрьму. А уж Тимур постарается, чтобы никто не усомнился — девица сама виновата. Сбила бедного парня на пешеходном переходе, сделала калекой.

Сначала он хотел, чтобы насмерть. Лучше так, чем мучиться. Но вспомнил Васяна, и решил сначала вытрясти из фифы деньги. А уж потом можно и умереть спокойно.

* * *

Тимур повёл плечами, покачался на напружиненных ногах, не отрывая взгляд от розовой машины. Вот передние колёса пересекли невидимую черту, мысленно проведённую им поперёк дороги. За стеклом лицо блондинки в тёмных очках, длинная чёлка свесилась на лоб. Пора!

На мгновение, на один краткий миг, ему стало страшно. Он глубоко вздохнул, регулируя дыхание, и упруго, как делал много раз на тренировках, оттолкнулся от бордюрного камня. Не дрейфь, Тимка. Или грудь в крестах, или голова в кустах. Третьего не дано.

Вспыхнул огненным зрачком стеклянный глаз фары, разинул хищную акулью пасть белый радиатор. Тимур не почувствовал ничего, только толчок в бок. Зрение вдруг странно расфокусировалось, и уже знакомый пейзаж с пальмами поплыл перед глазами. Тошно покачался, тягуче занимая весь видимый объём пространства, и замер.

Тимур лежал посреди янтарной полосы дороги, уткнувшись носом с пыль. Медленно поднял голову. Прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, стояла, накренившись на один бок, дощатая двуколка. Лёгкая, слепленная из узких деревянных плашек, с далеко вынесенными тонкими оглоблями. В упряжи бился, взвиваясь на дыбы и перебирая стройными, сильными ногами, соловый конь. Полукружья подков отсвечивали серебром.

Коляска качнулась, и с сиденья на дорогу, прямо в янтарную пыль, вывалилась женщина. Она ударилась спиной, взбив вокруг себя жёлтое пыльное облачко. Перекатилась на живот, приподнялась, упираясь дрожащими руками, и взглянула на Тимура. Он увидел бледное лицо, широко открытые, безумные от страха глаза. Женщина немо открывала и закрывала рот, силясь что-то сказать.

Потом она качнулась вперёд, протянула к Тимуру руку и глухо простонала. Он подполз к ней, взял протянутые дрожащие пальцы в свои. Её глаза с неестественно расширенными зрачками смотрели на него в упор, губы кривились, но женщина не могла сказать ни слова. Она опять простонала, и Тимур крепко сжал её холодные пальцы.

Никого, кроме них двоих, не было под ослепительно-синим небом. Тихо шуршал песок, сдуваемый горячим ветром с верхушек крохотных барханов, шелестели кружевными листьями томные пальмы. Время сгустилось, стало материальным. Тимур тонул в нём, как муха в стакане сиропа, погружаясь всё глубже в его обжигающий янтарный свет. Он уже ничего не ощущал, кроме этой жгучей волны и холодных пальцев в своей ладони — ни грунта под коленками, ни ушибленного бока, в который ударила машина, ничего.

Золотистое сияние стало гуще, оно облепило тело горячим одеялом, прокатилось по позвоночнику щекотной волной, достигло руки, и Тимур на мгновение, перед тем, как зажмуриться, увидел, что фигуру женщины напротив него окутывает жаркий янтарный кокон.

— Ты живой? Парень, ты как, живой? — настойчиво повторял чей-то голос.

Тимур открыл глаза. Над ним склонились люди. Чуть поодаль, развернувшись поперёк дороги, розовел выпуклым боком дорогой автомобиль. У обочины стоял фургон скорой помощи. Оттуда вытаскивали носилки.

Тимур повернул голову. Рядом, свернувшись клубком, лежала та самая, ненавистная блондинка. Светлые прядки прилипли ко лбу, и на асфальте двумя кружками темнели слетевшие очки.

Он шевельнул руками, подвигал ногами. Ничего не болело, только немного ныл ушибленный бок. Тимур встал на ноги, отряхнул запачканные коленки.

— Ты, парень, в рубашке родился, — сказали ему.