Мир животных. Млекопитающие. Часть 2 - [2]

Ритуал, выраженный в разных позах и движениях, который обычно называют языком животных, с его тройной, по мнению Конрада Лоренца, функцией – сигнальной, контрольной (сдерживание агрессии) и связующей, – кроме лучшего понимания жизни и поведения животных, оказал зоологии еще одну ценную услугу. Он помогает в сомнительных случаях уточнить классификацию животных, особенно «внутри малых таксонов, то есть между видами, входящими в одно семейство, подсемейство, род».

Например, лам и альпак, американских родичей верблюдов, прежде считали одомашненными потомками диких гуанако и викуней. Но теперь обнаружили, что ритуал ухаживания и угрозы у них разный. Разный настолько, что это бесспорно говорит: у лам и альпак были свои особые, ныне вымершие дикие предки, ритуальное поведение которых они унаследовали.

Изучение поведения животных и другие новые методы (подсчет хромосом, сравнение антител крови и реакция отторжения чужеродных белков, более углубленные исследования эмбриологии и сравнительной анатомии) помогли систематике, древнейшей из зоологических наук, внести значительные коррективы в классификацию животного царства, которая казалась до сих пор так хорошо и надежно разработанной.

В результате человека вместе со всеми приматами переместили с высших ветвей эволюционного древа на низшие (разумеется, в пределах класса млекопитающих). А корова, баран и все полорогие оказались на верху этого древа! Прочие копытные – чуть ниже.

Девятнадцать отрядов в классе млекопитающих. Так вот, с высшего места, девятнадцатого, человека понизили до шестого – сразу за летучими мышами и почти на уровне насекомоядных, древнейших и самых примитивных из несумчатых и неклоачных зверей. Таким образом, новейшая систематика в ближайшие к нам родичи (помимо уже старого – обезьян) записала новых – ежей, кротов, выхухолей, землероек.

Причины? Только развитием мозга мы выше и совершеннее всех, в чисто биологическом плане, разумеется, не социальном. Другие же наши морфологические и физиологические особенности остались на уровне не очень-то совершенных (с эволюционной точки зрения) зверей.

О многих фактах, побудивших ученых совершить такие обидные для нас перестановки, говорить не будем. Это сложный вопрос. Но вот некоторые примеры.

Взять копыта. Как удобнее и безопаснее ходить по земле: на голой подошве или в роговых, от природы данных «башмаках»? Пищеварение, желудок, почки, сердце – почти вся морфологическая и физиологическая система (снова подчеркиваю, кроме высшей нервной деятельности!) у нас примитивнее и менее адаптирована к условиям мира, в котором обитают животные. Мы, возможно, вымерли бы, не выдержав борьбы за существование, если бы не наш мозг! С его помощью человек разумом и трудом создал многое, чего не дано ему было от природы, создал несравнимо более совершенную, чем организация животных стай, социальную среду и цивилизацию, оградив себя от природных невзгод. Эволюция человека шла главным образом в направлении совершенствования мозга и руки, лроизводящей и работающей все более сложными орудиями труда, и социальных взаимоотношений. Здесь достигнуты такие успехи, что ныне человечество находится на качественно ином уровне, чем весь животный мир.

В новейшей классификации принята система когорт – объединения близких по происхождению отрядов и надотрядов, – которая учитывает конструктивные достижения эволюции и степень их морфологической сложности. (Слово «когорта» выбрано, пожалуй, неудачно: оно ассоциируется с подразделением римских войск, которое нечто среднее между современным батальоном и полком. Уж лучше бы «легион», «армия».)

Первоэвери (клоачные), подкласс которых включает лишь один отряд, и отряд, сумчатых, представляющий в единственном числе инфракласс сумчатых (подкласс низших зверей), на когорты не разбиты.

Прочие 17 отрядов инфракласса плацентарных, несумчатых (подкласса высших зверей) разделены так:

Когорта когтистых:

насекомоядные (землеройки, ежи, кроты, выхухоли и др.),

шерстокрылы (кагуаны),

рукокрылые (летучие мыши и крыланы),

приматы (полуобезьяны, обезьяны, человек),

неполнозубые (муравьеды, ленивцы, броненосцы),

панголины (ящеры).

Когорта грызунообразных:

зайцеобразные (пищухи, зайцы, кролики и др.), грызуны (белки, суслики, бобры, дикобразы, мыши, тушканчики и др.).

Когорта немых, или китообразных: китообразные (киты, дельфины).

Когорта хищно-копытных:

хищные (волки, кошки, медведи, куницы, еноты, виверры и др.),

ластоногие (моржи, тюлени),

трубкозубы,

даманы,

хоботные (слоны),

сирены (дюгони, ламантины, манаты), непарнокопытные (носороги, тапиры, лошади, ослы, зебры), парнокопытные (свиньи, бегемоты, верблюды, олени, жирафы, быки, антилопы, козы, бараны).

В таком порядке и следовало бы по принятым ныне правилам расположить в книге о зверях все отряды. Но я все-таки предпочел оставить за приматами их традиционное, привычное для читателей место в последних главах книги и сначала рассказать обо всех наземных зверях, потом – о завоевателях иных стихий (водной и воздушной).

В заключение хочу выразить особую благодарность Олегу Александровичу Кузнецову (главы о зайцеобразных и грызунах написаны нами совместно) и Сергею Константиновичу Клумову за постоянную и квалифицированную помощь, а также искреннюю свою признательность всем зоологам, исследования которых или советы помогли написать эту книгу: Н. П. Наумову, С. И. Огневу, В. Е. Соколову, А. П. Кузякину, А. Н. Формозову, А. Г. Томилину, П. П. Смолину, А. А. Гурееву, П. П. Стрелкову, В. Г. Гептнеру, М. Ф. Нестурху, Н. Н. Ладыгиной-Котс, Е. Е. Сыроечковскому, В. Е. Флинту, В. Н. Скалону, И. И. Барабаш-Никифорову, А. А. Насимовичу, И. М. Громову, К. К. Чапскому, Ю. Д. Чугунову, С. В. Маракову, В. В. Дежкину, В. И. Осмоловской, Е. В. Карасевой;