Мир — Земле - [12]

Регюлюса кольнула догадка. Ну конечно, конечно… Никакое это не морское чудовище. Да и откуда ему взяться в наше время? Это то… то самое. Морское чудовище, вулканический остров — это одно, одно! Гигантский, невиданных размеров корабль!

Разумеется, никаких доказательств у Регюлюса нет, все это, скорее всего, плод его воображения. К тому же выдумать могли и моряки, и летчик, и, главное, репортеры. Кто-кто, а они на выдумки горазды.

И все-таки Регюлюс верил. Вопреки всем доводам рассудка. Верил в свое прозрение, в свою выдумку. "Специальное подразделение 9000" — это не что иное, как громадных размеров судно. В большом секрете его спроектировали и в строжайшей тайне построили на скрытой от посторонних глаз верфи. На нем установлены смертоносные орудия такой разрушительной силы, что и представить немыслимо. Один-два выстрела — и посрамленные неприятельские армады идут ко дну, как бумажные кораблики. Может, "усы" невиданного гиганта — это и есть орудия? Тоже гигантские, тоже невиданные? Вполне возможно… Регюлюс живо увидел перед собой, как они вертятся во все стороны, жадно и настороженно оглядывают, "обнюхивают", ощупывают пространство. Когда они тянутся вверх, то похожи на заводские трубы предприятий "Ледерер штальверке" на окраине его родного Любека. Да нет, чепуха все это! Никакие это не орудия! Подумаешь, пушки! Кого в наше время пушками напугаешь? Теперь подавай что-нибудь поновее, помощнее! Скорее всего там, на корабле, имеется совсем особая установка. А то стали бы его держать за семью замками! Наверняка суперустановка, испускающая недавно открытые сверхсмертоносные лучи. А может, снаряды. Но не простые, а тоже новейшие, недавно созданные. И тоже, понятно, сверхсмертоносные. В голове Регюлюса все перемешалось. Мысли скакали, не в силах ни на чем задержаться.

Когда-то, в стародавние времена, они, еще желторотые кадетики, мечтали о таких снарядах. Совсем молоденькие были, мальчишки… Жизнь в училище нелегкая-строевая подготовка, марш-броски с полной выкладкой, аудиторные занятия… А после отбоя, бывало, ляжешь — холодно, жестко, не согреться толком. Лежишь, мечтаешь. О подвигах, о славе. И о невиданном мощном оружии. Молодость…

Регюлюс с усилием отогнал от себя воспоминания. Значит, вероятно, дело обстоит так. Корабль строили, но вовремя достроить не успели. А когда достроили, война кончилась. Разом на всех фронтах. На суше, и на море, и в воздухе в одночасье смолкли выстрелы. Смолкли оттого, что воевать стало некому. От Великой Германии остались пепел да руины. Ни славы, ни силы, ни воли к победе. Ничего.

Но люди трудно верят в свой конец. Вопреки всему корабль спустили на воду и он вошел в открытое море, в Атлантику. Взял курс к берегам Аргентины. Как упустили его, как не заметили патрульные корабли и самолеты? Загадка, одна из многих. Быть может, с наступлением мира народы оглохли от тишины? И ослепли. Потеряли бдительность. Оцепенели в изумлении, что шестилетний кошмар кончился и смерть не поджидает ежеминутно.

Оттого, видно, никто не заметил и не задержал невиданный корабль. Куда ему оставалось деваться? Естественно, туда, где безлюднее, тише. Например, на восток от Аргентины. "Это-то как раз понятно", — размышлял Регюлюс. Но зачем? На что они рассчитывают, на что надеются? Потом, откуда они берут топливо? На такую громадину его не напасешься! А продовольствие? Поди прокорми такой экипаж! Может, и нет никакого корабля? Иногда Регюлюсу и самому все это казалось бредом. Он даже смеялся над своей нелепой выдумкой. И все же…

Все же он решил объехать города, где при Гитлере были самые крупные верфи. Объехал, но узнать ничего не сумел. Тогда он принялся объезжать, обходить пешком, буквально прочесывать безвестные деревушки на побережье. Он более не принадлежал себе. Точно дьявол в него вселился и толкал на безнадежные поиски.

Регюлюс обзавелся затрапезной курткой, потертыми штанами и засаленной кепкой — в таком виде он вполне мог сойти за отставного корабельного механика. Бывший капитан неделями отирался в портовых закоулках. Сходился с сомнительным людом, забредал в непотребные кабаки. Там просиживал целые вечера, пил наравне с новыми приятелями. Дым, пьяный угар, ругань, бессвязные речи — о бабах, о выпивке, о портовых происшествиях. Регюлюс жадно слушал, силясь уловить ускользающий смысл. Говорил сам, стараясь приноровиться к косноязычной, невнятной речи. Иногда выходило удачно. Например, как-то раз он поинтересовался, где познакомиться с бабенкой посвежей и подешевле. Почувствовал, что нашел контакт. Ему ответили, разъяснили, И среди этих обычных в тех местах разговоров иногда удавалось словно невзначай ввернуть вопрос про главное. Про корабль. Вопросы эти подозрения ни в ком не вызывали. В конце концов, что только не лезет в голову и на язык среди ночи, вдали от дома, когда пропустишь кружечку-другую пива в тепле, уюте и дружеском кругу. Окрест колышатся зыбкие огни, знакомо незнакомые лица, все зыбко, нереально и плывет куда-то, и сам ты плывешь, и язык болтает что-то легко и неверно.

Вокруг плескалось человеческое море, Регюлюса обтекал самый разный люд: портовые рабочие, грузчики, лавочники, проститутки. Кому как не им должна быть ведома тайная и явная жизнь порта, его подноготная, его прошлое и настоящее. Меж тем ни в чьих глазах не заметил он ни искры интереса, ни огонька понимания.