Мир за гранью войны - [85]

Оберштурмфюрер словно вернулся в детство. Последний раз он ходил по этим улочкам мальчишкой, еще до войны… Как давно это было! И как всё изменилось за прошедшие годы… Или просто прошедший через всю Европу, повоевавший и повзрослевший вояка стал воспринимать окружающее немного по-другому, не так как семнадцатилетний школьник? Знакомый с детства мирок словно стал меньше и в тоже время уютней. Ганс даже ощутил легкий укол совести, не часто его донимавшей, за то, что отправившись в большую жизнь, ни разу не удосужился навестить свою малую Родину, проведать родителей… Всё время что-то мешало. После получения унтер-офицерского звания он попал в спецподразделение "Данциг", находившееся на особом положении, что исключало всякие отпуска. Потом была война. Штурм Вестерплятте, зачистка Западной Пруссии… Затем последовало обучение в юнкерской школе, формирование дивизии, снова война, уже на западе. Потом правда был долгожданный отпуск, но доехать до дому не получилось — сперва Ганс на неделю застрял в Париже, а потом загулял у двух братьев-сослуживцев из артполка, зазвавших его в гости (за этот случай совесть пинала его с особым остервенением). А дальше всё пошло по накатанной колее: служба, передислокации, война…

Под нахлынувшим потоком ностальгических чувств оберштурмфюрер расслабился и пропустил внезапную "атаку" справа, о чем, правда, впоследствии никогда не жалел. Из мечтательной задумчивости его вывел радостный крик "Гаааанс!!!", раздавшийся за правым плечом. Единственное, что успел сделать Нойнер, это повернуться на звук, а уже в следующий миг на него с радостным визгом обрушился белокурый вихрь! Две нежные, но крепкие ручки сомкнулись и смутно знакомая девица с парой задорных коротких хвостиков, торчащих из под вязанной шапочки, повисла у него на шее, заставив с тревогой прислушаться к недавно зажившей спине.

Спина не подвела. Руки тоже сработали как надо, автоматически обняв внезапно налетевшую деваху, а мозг, пока мышцы работали, получил возможность напрячь память и осмыслить сложившуюся ситуацию, не отвлекаясь на управление моторными реакциями организма. Результат не замедлил сказаться.

— Кристина?

— Агааа!!! Узнал?! Я тоже сразу тебя узнала, как только увидела. Тебя отпустили в отпуск? Ты к нам надолго? Давно приехал? Как у тебя Дела???

Если бы не двухнедельный опыт общения с Недамански, то Ганс мог бы и растеряться под градом обрушившихся на него вопросов. Теперь же разум, закаленный в горниле бесконечных больничных разговоров "ни о чём", без проблем справился с потоком мало-связной информации, заставив Ганса чуть ли не с благодарностью вспомнить бывшего соседа по палате.

— В отпуск, по ранению.

— Ой!

Руки, сжимавшие шею, разжались, и Кристина вновь спустилась на грешную землю, но из объятий Ганса не выскользнула и руки от его шеи далеко не убрала (теперь они располагались у него на груди, теребя воротник парки).

— Так ты ранен! Извини, я так налетела. У тебя ничего не болит?

— Не, порядок. Я уже вылечился. Почти два месяца в госпиталях — не шутка.

— Точно вылечился? Здорово! А надолго приехал?

— На месяц.

— Уррааа!!! Пошли скорее! Мама будет рада!

— Чья?

— Эм-м — Кристина слегка смутилась — твоя, конечно! Но моя тоже, если в гости зайдешь. Зайдешь? — С этими словами Кристина слегка пихнула Ганса кулачком в бок.

— Приглашаешь?

— Конечно! Пошли!

— Ну, веди. Но сначала ко мне. — С этими словами, Ганс с легким сожалением выпустил из своих объятий целеустремленную непоседу и позволил увлечь себя к уже видневшемуся в конце улицы знакомому домику.

* * *

Возвращение домой неожиданно оказалось гораздо более бурным, чем предполагалось, но, несомненно, приятным. Кристина еще на подходе к дому радостно закричала, так чтобы слышала вся улица:

— Фрау Марта, фрау Марта! Смотрите, кого я вам привела!

С этими словами она за руку втащила Ганса во двор его родного дома и именно в таком виде (под ручку с Гансом и с победно сияющим личиком) предстала перед заполошно выскочившей на крыльцо фрау Нойнер, после чего радостно объявила:

— Мы пришли!

Дальше была обычная в таких случаях суета, беготня, немного слез и прочие атрибуты встречи непутевого, но любимого сына. Ганс, получивший отпуск только накануне выписки из госпиталя, прибыл домой раньше, чем отправленное им письмо, уведомлявшее родню о скором визите. Поэтому его приезд стал совершенно неожиданным, слегка выбив семью из колеи. К тому же родовое гнездо Нойнеров к некоторому удивлению Ганса оказалось почти пустым: старшая сестра Эльза жила у мужа в Рупольдинге, младшего брата Пауля еще осенью забрали в армию, отец, работавший в лесном хозяйстве, был в командировке, а младшая сестра Мартина ещё не вернулась из школы. На Ганса, запомнившего родной дом шумным и многолюдным, это вроде бы обычное обстоятельство произвело гнетущее впечатление.

Впрочем, ситуацию полностью разрядила некая молодая особа по имени Кристина Тереза Хаусвальд, которая, казалось, обрадовалась приезду Нойнера больше всех остальных родственников и знакомых вместе взятых. Вцепившись в Ганса еще на улице, она больше не отпускала его ни на шаг, приняв самое деятельное участие в хлопотах по встрече и обустройству свалившегося как снег на голову отпускника. Сам виновник переполоха, любуясь ладной фигуркой и симпатичной мордашкой, постоянно находящимися в его поле зрения, искренне недоумевал с чего это одноклассница его младшего брата, которую он смутно помнил еще пятнадцатилетним подростком и с трудом смог узнать на улице, вдруг проявила к нему такой недвусмысленный интерес?