Мир за дверью - [2]

С тех пор он начал мечтать о том дне, когда сможет выйти из Убежища. До этого он думал, что выход на поверхность означает мгновенную смерть, но, прочитав книгу, понял, что там, на земле, можно жить. Он представлял эту жизнь под открытым небом и радостно улыбался. Его дети выросли, появились внуки. Он все еще мечтал увидеть море. Продолжал читать книги и видеть волшебные сны о зеленых лесах. Он даже завел у себя в бункере пластмассовый цветок. Поговаривали, что существуют живые цветы и их можно купить, но они стоят безумно дорого, поэтому только обитатели элитных Нижних Уровней могут себе позволить такую роскошь. Но он был счастлив даже бесчувственному пластику, который позволял воображать красоты лугов, многократно описанные в древних книгах.

Его жена, тихая женщина, не разделяла фантазии мужа, но мудро молчала. Ни разу она не позволила себе высказываний о бредовости его мечты, за что он был ей бесконечно благодарен. Не так давно Руководители Убежища сообщили, что открывается новый проект, связанный с исследованиями земной поверхности. Как он рвался туда! Написал массу заявлений во все инстанции, прилагал рекомендации, справки о здоровье, Бог знает что еще. Но его не взяли.

Конечно, он был слишком стар уже для того, чтобы принять участие в программе. Там требовались молодые, сильные, а его руки уже покрывались коричневыми пигментными старческими пятнами. Он часами сидел перед визором, жадно вглядываясь в объемное изображение исследовательских групп.

Как он хотел быть на месте любого из тех, кто поднимался на поверхность! Он представлял себя в блестящем скафандре, с баллонами сжатого воздуха за спиной, и бессильно скрипел зубами, осознавая, что жизнь уже прошла. Над ним смеялись все знакомые, а он не переставал удивляться равнодушию окружающих к тому, что на поверхности можно жить. Потом он понял, что это никому не нужно. Всех устраивала жизнь в Убежище и никто ничего не хотел менять. Даже исследовательский проект был затеян исключительно для удовлетворения научного любопытства, а вовсе не для проверки возможности переселения людей. «Земляные черви!» — презрительно бормотал он древнее ругательство, вычитанное в одной из книг, и опять остро чувствовал свою непохожесть на остальных людей.

Наконец наступил день, когда он больше не мог сдерживаться. Внезапно осознав, что его мечта должна сбыться немедленно, или — не сбыться никогда, он собрался в дорогу. Оставив жене записку, он ушел в паутину лабиринта Уровня, пробираясь к поверхности. Подъемники были не везде, и некоторые переходы с Уровня на Уровень приходилось преодолевать по бесконечным лестницам, от ходьбы по которым гудели ноги. Но он был упрям и у него была мечта. И он дошел к заветной двери, сжимая вспотевшей рукой карту Уровня, которую отшвырнул, как только коснулся ладонью прохладного металла. Он не собирался возвращаться.

И вот он лежал на поляне, чувствуя под руками теплую, нагретую открытым солнцем землю, и видел над головой далекое небо, о котором столько читал. Ни одно описание, ни одна фотография или картина не стоили одного-единственного взгляда в глубокую голубизну. Так откуда же это головокружение и нестерпимая тошнота? Неужели древние ученые ошибались, и последствия Взрыва не исчезли за множество прошедших лет? Может быть, открытый воздух все еще ядовит? Скользкие сомнения ввинчивались в уставший от новых впечатлений мозг, заставляя сжиматься от страха.

Неожиданно его вырвало, прямо на чудесный белый цветок с золотистой сердцевинкой. Сердце сжалось тупой болью от ужаса. Он вскочил на ноги, дико оглядываясь по сторонам. Тихий покой поляны показался ему подозрительным. Он всей похолодевшей кожей ощущал присутствие врагов вокруг. Страх толкнул его в спину, указывая дорогу к Убежищу. Он еще сопротивлялся, не желая возвращаться. Но увидев под ногами изгаженный рвотными массами цветок, понял, что больше не в силах бороться. Он медленно пошел в сторону Убежища, оглядываясь, всматриваясь в примятое место на траве, где только что лежал. Голова кружилась все больше, а страх усиливался. В конце концов он не выдержал и побежал. Он бежал все быстрее, тупо удивляясь тому, что никак не может добраться до Убежища. Вроде бы он отходил совсем недалеко, но где же заветная дверь? Сердце еще раз глухо сжалось невыносимой болью…

Исследовательская команда наткнулась на его тело в десяти шагах от входа в Убежище. Он был мертв и лежал, уткнувшись искаженным от ужаса лицом в землю, цепляясь за нее скрюченными пальцами, словно стараясь вжаться как можно глубже.

— Это все отравленный воздух на поверхности! — рыдала его жена.

— Простите, но воздух на поверхности абсолютно безвреден, — сказал врач, оформлявший свидетельство о смерти. — У вашего мужа просто не выдержало сердце.

— Сердце? При чем тут сердце? Он всегда был здоров! — она с подозрением посмотрела на врача. — А если вы утверждаете, что воздух безвреден, то почему же исследователи выходят в скафандрах?

— Потому что мы все больны, — грустно улыбнулся врач. — У нас у всех один и тот же диагноз. В древности это называлось агорафобией, боязнью открытого пространства.