Мир воров. История таверны «Распутный Единорог». Тени Санктуария. Сезон штормов - [52]

Во-первых, Манго, возможно, говорил правду. Уличные крысы редко когда имеют больше нескольких медяков, поэтому серебряная монета попала к нему от какого-то постороннего благодетеля. Если бы мальчик украл ее, он бы сейчас сам прятался, торжествуя над своим злосчастным сокровищем, — а не показывал бы ее открыто, как он это сделал только что.

Если предположить, что мальчик говорит правду, то информация Хакима действительно должна быть ценой, а угроза для него реальной. Хаким был не из тех, чтобы отдавать серебряную монету, не будучи уверенным в том, что он сможет возместить потерю и получить солидную прибыль к тому же. Но даже при всем при этом он не стал бы тратиться, а пришел с информацией сам, если бы действительно не опасался за свою жизнь.

Все это пронеслось в мозгу Джабала, как только он увидел монету, а реакция Салимана подтвердила его мысли.

— Очень хорошо. Посмотрим, что за информацию имеет Хаким. Салиман, возьми с собой Мор-ама и Марию и иди вместе с Манго, чтобы отыскать рассказчика. Приведи его сюда и…

— Нет! — воскликнул мальчик, перебивая. — Хаким лично передаст информацию только Джабалу, которой должен прийти один.

— Что? — воскликнул Салиман.

— Это похоже на ловушку, — грозно произнесла Мория.

Джабал махнул им рукой, чтобы они замолчали, и уставился сверху вниз на мальчика. Это могла быть ловушка. Тогда опять же в просьбе Хакима могла быть скрыта иная причина. Информация могла касаться кого-то из окружения Джабала! Убийцы… Или хуже того, осведомителя! Это объясняло нежелание Хакима прийти в особняк лично.

— Я пойду, — заявил Джабал, поднимаясь и обводя комнату глазами. — Один, с Манго. Салиман, мне понадобится твоя маска.

— Я хочу, чтобы мне вернули мой нож назад! — неожиданно потребовал Манго.

Негр вопросительно поднял брови и посмотрел на Мор-ама, который покраснел и вытащил из-за пояса короткий кинжал.

— Мы его отобрали у него, когда поймали, — пояснил боец. — Мера предосторожности. У нас не было намерений его присваивать.

— Верни его, — засмеялся Джабал. — Я бы не отправил на улицы Санктуария безоружным даже своего самого заклятого врага.

— Джабал, — пробормотал Салиман, отдавая свою ястребиную маску. — Если это окажется ловушкой…

Джабал коснулся эфеса своего меча.

— Если это ловушка, — улыбнулся он, — они не заставят меня так легко сдаться. Я выживал в битвах один против пятерых, и даже больше, на аренах, прежде чем завоевал себе свободу.

— Но…

— Ты не последуешь за мной, — приказал Джабал железным голосом. — И не разрешай другим следовать за мной. Тот, кто не послушается, ответит мне за это.

Салиман хотел было что-то ответить, но увидев взгляд Джабала, кивнул в молчаливом согласии.

Джабал украдкой изучал своего проводника, пока они выходили из особняка и шли по направлению к городу. Хотя он и не показывал этого открыто, но на него произвела впечатление сила духа мальчика во время их короткой встречи. Один, безоружный, в гуще враждебно настроенных воинов… Мужчины вдвое старше Манго дрожали и ползали в ногах при посещении Джабала в его особняке.

Во многих отношениях, мальчик напоминал ему себя в юности. Драчун и бунтовщик, лишившийся родителей, но имевший гордость и упрямство, которые вели его по жизни, он был куплен на рабовладельческой плантации инструктором гладиаторов, имевшим наметанный глаз на хладнокровных, отважных борцов. Если бы вместо этого его купил какой-нибудь добрый хозяин… Если бы кто-нибудь вмешался в сомнительную судьбу Манго…

Джабал с гримасой прервал подобные размышления, подумав о том, куда они могут привести. Усыновить мальчика? Смешно! Салиман и другие подумали бы, что он стал сентиментален на старости лет. Более того, его соперники увидали бы в этом признак слабости, указание на то, что Джабал теперь не тот железный гладиатор… Что у него есть сердце. Он мысленно вернулся назад к своему убогому существованию в начале жизненного пути; мальчик должен пройти то же самое!

Солнце было в зените и, казалось, дрожало в раскаленных струях воздуха, пока Джабал следовал за мальчиком в город. Пот стекал из-под его синей маски ястреба раздражающе тонкими струйками, но он через силу терпел это неудобство, утираясь рукой. Мысль о том, чтобы снять маску, даже не пришла ему в голову. Маски были необходимы для тех из его людей, кто скрывался от закона; для маскировки их должны были носить все. Самому нарушить собственное правило было немыслимо.

Пытаясь отвлечься от этого неудобства, Джабал начал осторожно разглядывать встречных людей по мере приближения к базару. После того, как они прошли по мосту и оставили позади себя хибарки Подветренной стороны, качество одежды и манеры населения заметно улучшились.

Его взгляд упал на колдуна, и он был поражен звездой, вытатуированной на лбу мужчины. Затем отметил, что маг был вовлечен в жаркий спор с молодым, легко одетым бандитом, увешанным многочисленными ножами, рукоятки которых угрожающе высовывались из ножен, прикрепленных к его поясу и голенищам сапог.

— Это Литанде, — сообщил Манго, заметив его интерес. — Мошенник. Если вам нужен колдун, есть получше… Дешевле.

— Ты уверен, что он мошенник? — спросил Джабал, изумленный аналитическими способностями мальчика.