Мир в табакерке, или чтиво с убийством - [35]

Т.С. Давстон поднял руку.

– И тоже жонглируют, так?

– Нет, бьют чечетку.

– Отлично. А есть у тебя эквилибрист-водопроводчик из Чизуика по имени Элвис Пресли?

Я сверился со списком.

– Нет, – сказал я. – Добавить?

Чико еще раз съездил меня по уху.

– Прекрати, – сказал я.

– Итак, – сказал Т.С. Давстон, достав йо-йо и принимаясь «преследовать дракона». – Мы имеем толпу абсолютно неизвестных музыкантов и троих…

– Первоклассных артистов, – сказал Чико. – Вы думаете то же, что и я, босс?

– В том смысле, что нам следует поставить Боба, Сонни и Шер в начало списка?

– Это привлечет толпу профессионалов.

Я почесал в затылке. Вшей у меня уже не было, но перхоти все еще хватало.

– Не понял, – сказал я. – Боб, Сонни и Шер не так ужхороши. Я думал просто заполнить ими паузы между выступлениями музыкантов.

– Поверь мне, – сказал Т.С. Давстон. – Я знаю, что делаю.

И он, конечно, знал. Но я ведь тоже знал! Потому что я не полный идиот. Я прекрасно знал, кто такие настоящие Боб Дилан и Сонни и Шер. Но я не собирался выдавать своих секретов. Я рассуждал так. Если бы я принес Т.С. Давстону список абсолютно никому не известных артистов, он бы, скорее всего, просто приказал бы Чико выбросить меня из окна. А так он получал возможность сделать то, что доставляло ему наибольшее удовольствие.

То есть продемонстрировать свое превосходство.

А еще я рассуждал так: если одураченная толпа придет в ярость, и разорвет организатора фестиваля на маленькие кусочки, так я здесь буду почти ни при чем. И так ему и надо, за то, что он взорвал мою Плюшку.

– Значит, решено, – сказал Т.С. Давстон. – Займешься плакатами?

– Да, если можно, – сказал я. – Сам нарисую. Как пишется «Дилан»? Д-И-Л-Л-О-Н?

– Наверно, мне лучше самому ими заняться.

– Как скажешь. Если ты считаешь, что так лучше.

– А теперь нам надо придумать хорошее название для нашего фестиваля.

– У меня есть предложение, – сказал я. – Художественная Акция за Мир и Любовь в Брентфорде. Сокращенно ХАМЛюБ.

– Мне нравится, – сказал Чико.

– Мнене нравится, – сказал Т.С. Давстон.

– И мне тоже, – сказал Чико. – Совсем не нравится.

– Скоро ты станешь настоящим подхалимом, Чико, – сказал я ему. – И когда тебе прикажут сходить за пивом, ты просто бегом побежишь.

– Нет, не побегу

– Да побежишь.

– Нет, не побегу.

– Да побежишь!

– Чико, – вмешался Т.С. Давстон. – Принеси-ка нам пива.

– Сейчас сбегаю, – сказал Чико.

Как мы смеялись!

Когда он принес пива, и смех утих, Т.С. Давстон сказал:

– Мы назовем этот фестиваль «Брентсток».

– Мне нравится, – сказал Чико.

– Мне – нет, – сказал я. – Что это означает?

– Это означает качество и вкус по доступной цене.

– Я так и думал, – сказал Чико.

– Да не думал.

– Нет, думал!

– Нет, не думал!

– Прошу прощения, – сказал Норман. – Но «Брентсток» действительно означает качество и вкус по доступной цене. Потому что «Брентсток» – это название эксклюзивных сигарет, сделанных в Брентфорде мистером Давстоном, которые впервые поступят в продажу во время фестиваля.

– Я так и думал, – сказал Чико.

– Да не думал.

– Нет, думал!

– Нет, не думал!

Чико вытащил свою пушку и ткнул дулом мне под ребро.

– Слушай, – сказал я. – Если ты говоришь, что так и думал, значит, ты так и думал.

– Итак, – сказал Т.С. Давстон, изображая своим йо-йо фигуру «пни петуха». – У нас есть музыка, у нас есть название. Что насчет зелья?

– Зелья?– я пригнулся, и над моей головой пронеслось йо-йо.

– Зелья! – Т.С. Давстон «кокнул кролика». – Я не хочу, чтобы мой фестиваль испортила толпа чужих толкачей, которые припрутся со своим низкосортным товаром.

– Это точно, – сказал Чико. – Пусть покупают свой низкосортный товар у нас.

– Я не этоимею в виду. Я не хочу, чтобы у меня на фестивале торговали наркотиками. Понятно?

– Яснее ясного, амиго, – подмигнул ему Чико.

– Еще раз, – сказал Т.С. Давстон. – Я чертовски серьезен. Никаких наркотиков.

– На дворе же шестидесятые годы, амиго! Ты же сам говоришь все время говоришь: «на дворе шестидесятые годы»!

– Никаких наркотиков, – сказал Т.С. Давстон. – Я хочу, чтобы все веселились. Норман займется организацией торговли. Займешься, Норман?

– Да, конечно, – кивнул наш лавочник. – Киоски с сигаретами, стойки с майками, и, конечно, палатка с пивом.

– А еда?

– Все готово. Хот-доги, мороженое, диетический шелушеный рис, фалафель. Я арендовал места для торговли, и мы получаем процент с продаж. – Норман похлопал по нагрудному карману халата, расписанного под кашмирскую шаль, в котором он работал в лавке. – У меня все записано.

– Ну и отлично. Зрители смогут есть, пить и плясать под музыку.

– И покупать сигареты «Брентсток» на те деньги, которые они в противном случае потратили бы на наркоту? – предположил я.

– Может, и так. – Т.С. Давстон едва не задохнулся, выполняя особенно сложную фигуру со своим йо-йо. – «Прореди грядку», – пояснил он. – Кстати, можешь мне поверить: в толпе будут переодетые полицейские. Не хочу, чтобы народ нажирался. Я хочу, чтобы на этом фестивале все работало, как хорошо смазанный…

– Член? – встрял Чико.

– Часовой механизм, – продолжил Т.С. Давстон.

– Черт, опять слова перепутал.

– А?

На фестивале в Брентстоке все работало совсем не так, как хорошо смазанный часовой механизм. Даже не так, как хорошо смазанный член. Это было больше похоже на попытку протащить пресловутую репку по полю, усаженному энергично сопротивляющимися зубными щетками. По крайней мере, в том, что касается меня. За других я говорить не могу. Большинство из тех, кто умудрился пережить фестиваль, были не в состоянии ничего никому сказать еще несколько месяцев после его окончания. Некоторые из них даже дали обет молчания и больше вообще никогда ничего не говорили.