Мир в огне - [93]

Авангард растянувшейся на несколько километров колонны ополчения добрался до легионов ближе к полудню. День выдался жарким и душным, в прозрачной голубизне ни облачка, деревья и трава ощутимо парили, а на зубах скрипела поднятая тысячами ног, копыт и колёс пыль. Хотелось, едва показался ручей, из которого брали воду, пить не переставая, а потом окунуться в ледяную прохладу с головой, прямо в одежде… Не было времени даже смыть налипшую на лица дорожную грязь. Тан ополчения, два его заместителя и магистр поспешили в штабную палатку, не дожидаясь, пока вся армия прибудет на место, скинув обустройство отрядов на помощников. Ситуация менялась каждый день, и нужно было как можно скорее узнать, что произошло, пока магистр ездил в Ланкарти.

В штабной палатке как раз собрались легаты, патриарх, канцлер, глава Хранящих покой и командиры ополчения нескольких ближних городов, выстывших на стороне императора Харелта. А также магистр Манус, который возглавил членов Магической Гильдии, отказавшихся подчиняться распоряжениям архимага Уалана. Совещание только-только началось и, приветственно кивнув вошедшим, Раттрей продолжил докладывать обстановку.

— Сперва главная новость. Сержанту Дайви удалось воспользоваться своими знакомствами среди ночных отцов Турнейга. Сберегающие передали, что из ста двадцати, ушедших с сержантом, до резиденции Великого магистра добрались девяносто три человека. Этого вместе с инквизиторами достаточно удержать монастырь даже в случае штурма.

Все одобрительно негромко заголосили, потом замолкли, слушая продолжение.

— Новость вторая. Никогда не думал, что буду аплодировать паранойе прежнего лорда Кингасси, укрепившего свою пригородную резиденцию. Но его поместье не только с большим уроном отбило атаку мятежников, защитники сумели разомкнуть кольцо осады. Вчера вечером примчался гонец. Не знаю, чем воспользовался новый глава клана Кингасси, но он настоящий кудесник. Северные лорды полностью отвергли предложение графа Мурхага. И не просто выразили безоговорочную поддержку императору: через три-четыре недели их армия ударит по Турнейгу с севера.

В этот раз удивлённый гул стоял куда дольше. Всего поколение назад на севере подавили мятеж Лилий, бунты случались постоянно… Наверняка Эден Мурхаг посулил за помощь всё вплоть до возможности отделиться — но ему отказали.

Лорд Арденкейпл восхищённо добавил:

— После того как всё закончится, я первый, когда император начнёт формировать новый Канцлерский совет, внесу имя лорда Кингасси на должность вице-канцлера.

Раттрей кивнул и принялся рассказывать дальше.

— Ещё одно хорошее известие из Арнистона. Тамошние мастера выгребли всё не только из арсеналов, но и вычистили свои кладовые. Вооружили городское ополчение, а также отряды дворян и наёмников, кто присягнул на верность императору. Выбранный командовать Барабелл Макесик сообщил, что ведёт девять тысяч. С ними идут сохранившие верность центурии Седьмого легиона — это ещё три тысячи. Они будут самое большее через двенадцать дней. Ещё через неделю подойдут оставшиеся полки Тринадцатого и Четырнадцатого легионов.

Раттрей развернул на столе карту центральной Империи и принялся расставлять на ней деревянные кубики с обозначениями.

— Теперь плохие новости. Вот эти города, — поверх карты легли ещё несколько кубиков, — вместе с расположенными там центуриями Девятого и Десятого резервных легионов поддержали мятеж. Это означает, что Чистые теперь могут вооружить самое малое ещё один полный легион. Первый золотой тоже полностью на стороне графа Мурхага.

— Сколько всего? — тихо спросил за всех легат Булли.

— Семьдесят тысяч. В трёх, самое большее четырёх днях пути.

— А нас вместе с сегодняшним подкреплением меньше тридцати пяти. И дождаться помощи из Арнистона нам не дадут.

Канцлер вдруг решительным движением отодвинул все кубики в сторону и произнёс:

— Зато с нами — Единый.

И словно произнёс один человек, прозвучал ответ:

— За веру и императора!

Обе армии сошлись на равнине, с двух сторон огороженной невысокими, густо заросшими карликовым кустарником холмами. Ранним утром решающей битвы кирос Аластер смотрел на пока ещё пустое травяное поле, где через считанные часы, словно тысячерукие и многоглавые чудища встретятся в смертельных объятиях два войска. Куда-то вдаль, скрываясь в белом киселе, уходила дорога, рассекавшая обе линии холмов надвое. Патриарх вдруг подумал, что нити судьбы плетутся путями, непонятыми смертным: сегодня армии сойдутся совсем недалеко от места последнего из сражений эпохи основания Империи. Места, где когда-то в решающей битве нанесли поражение тем, кто открыто отвергал веру в Единого. Словно оживляя хроники, как и на другом поле где-то далеко в прошлом, сегодня струился туман, обтекая каждый камень, каждую былинку и каждое дерево. Ещё молочно-белый, но уже подкрашенный алым.

Туман рассеялся только к девяти часам утра, обнажая боевые порядки, выстроившиеся сразу вдоль холмов. Вражеского войска пока не разглядеть, чародеи обеих сторон постарались укрыть своих солдат от чужих глаз. Ворожба не самая сильная, и не простоит даже до первого столкновения — но пока, если посмотреть в дальнюю сторону, вместо блеска стали увидишь лишь серую дымку морока. Зато свои своих могли видеть хорошо. И потому сейчас каждый, от легионера до ополченца смотрел на пространство перед шеренгами передовых полков: там, словно проводя последний смотр, неторопливо ехал патриарх вместе с невестой императора. В вороной броне и белоснежной ризе, на чёрном и белом жеребцах, они смотрелись так, будто Единый выслал два своих отражения — войны и мира — благословить войско на победу. И солдаты, мимо которых шествовала пара, шумно начинали стучать мечами о щиты.