Мир в ХХ веке - [156]

Однако вскоре стало ясно, то для ее реализации необходимы огромные средства. Как показывал опыт перехода к индустриальному обществу других стран, для этого требовалось увеличить долю накопления с 5-10 % до 20–30 % национального дохода (в основном за счет инвестиций и сокращения доли потребления). Нэп дать этих средств не мог. В 1926 г. разгорелась дискуссия о методе индустриализации и источниках накопления на ее нужды. Главным направлением индустриализации было провозглашено приоритетное развитие необычайно капиталоемких отраслей тяжелой промышленности. Это требовало еще большего увеличения капиталовложений. Провозглашенные в партийных документах установки на максимальные темпы индустриализации также усложняли задачу. Из двух вариантов первого пятилетнего плана (на 1928/29-1932/33 гг.) был одобрен “оптимальный” вариант, задания по которому были на 20 % выше. К тому же, по мере реализации этого плана, задания постоянно корректировались в строну увеличения. Использование значительных средств от социалистической промышленности, налогообложения крестьянства, монополии внешней торговли не могло дать нужного результата. Внутренние займы, начавшееся в 1929 г. массовое социалистическое соревнование и другие шаги также не дали необходимых поступлений. Не было и возможности получить иностранные инвестиции или кредиты. В руководстве страны все чаще звучала идея провести индустриализацию за счет усиления давления на крестьянство. Необходим был механизм перекачивания средств из деревни на нужды индустриализации.

В 1929 г. партийное руководство провозглашает курс на сплошную коллективизацию крестьянских хозяйств, которая позволяла, по мнению лидеров большевиков, решить сразу несколько важных для власти задач: обеспечить механизм перекачивания средств на нужды индустриализации; ликвидировать кулачество как класс и тем самым расширить социальную базу режима в деревне; распространить влияние государства на частный сектор сельского хозяйства (и тем самым обеспечить полное огосударствление экономики); ликвидировать так называемое “аграрное перенаселение”.

Сплошная коллективизация развернулась с января 1930 г. Проведенная с беспрецедентным насилием, она стала одной из крупнейших трагедий народа в XX в. и привела к тяжелейшим долговременным последствиям. От политики “раскулачивания” пострадало, по некоторым данным, до 15 млн человек. Первым результатом этой политики стал массовый голод, разразившийся в 1932–1933 гг. именно в наиболее богатых зерновых районах страны, где каток коллективизации прокатился по крестьянству сильнее всего. Жертвами голода стали до восьми млн человек.

За 1929–1932 гг. поголовье крупного рогатого скота сократилось на 33 %, лошадей — на 32 %, свиней — почти вдвое, овец — в 2,5 раза. Начался массовый исход сельского населения в города. Однако это также входило в планы руководства — индустриализации требовались рабочие руки. В течение 30-х годов из села ушли более 15 млн человек, а численность рабочего класса увеличилась с 9 до 24 млн. Объемы сельскохозяйственного производства в результате коллективизации почти не изменились (лишь среднегодовое производство зерна увеличилось на 6–7 млн т). Зато эти показатели теперь обеспечивали не 55 млн крестьян-единоличников, а 35 млн колхозников, к тому же полностью зависимых от государства.

Безусловно, главным историческим результатом коллективизации было другое — осуществленный ценой больших усилий и издержек индустриальный скачок. Темпы роста тяжелой промышленности были почти втрое выше, чем и без того высокие показатели индустриального развития страны накануне первой мировой войны и составляли, по официальным данным, ежегодно 17 %. По абсолютным объемам производства промышленной продукции СССР занял второе место в мире после США. СССР превратился из аграрной страны в индустриально-аграрную. Созданный мощный промышленный потенциал заложил основу для победы в Великой Отечественной войне.

Вместе с тем рост тяжелой индустрии был достигнут ценой отставания легкой и пищевой промышленности, стагнации аграрного сектора, сверхцентрализации экономической жизни и окончательного слома механизмов саморегуляции экономики. Вместо этого в стране в 30-е годы оформилась общественная система мобилизационного типа, получившая в литературе оценку “тоталитарной”, “классической советской” и.т.д.

Ее экономическую основу составляли полное подчинение производителя государству и зависимость от него; ликвидация свободы труда и замена ее внеэкономическим принуждением; фактическое присвоение государством средств производства и рабочей силы; государственное регулирование рабочего дня и заработной платы; запрет забастовок; экономическая автаркия; милитаризация экономики и труда; государственное регулирование имущественных отношений.

Ее политической основой являлись господство однопартийной политической системы; уничтожение политических оппонентов в лице других партий и внутри правящей партии; сращивание партийного и государственного аппарата; создание системы официальных (огосударствленных) массовых организаций; унификация всей политической и общественной жизни; культ харизматического вождя; мощный репрессивный аппарат; разветвленный аппарат обработки общественного сознания.