Мир в его руках - [13]

Скотт не мог скрыть разочарования. Ей захотелось его как-то отвлечь.

— Пойдем? — Она показала на конечную остановку канатной дороги, идущей по Гайд-стрит. И, не дожидаясь ответа, встала, пошла в ее сторону.

В ожидании вагончика столпились туристы, их развлекал какой-то гитарист: играл, да еще и пел, не обращая внимания на то, что его не особенно сильный голос практически не был слышен в гуле толпы. Он вообще, казалось, ни на что не обращал внимания, включая немногочисленные монеты, которые изредка швыряли к его ногам.

— Не скажешь, чтобы этот артист пленил свою аудиторию, — заметила Дон.

— А мне он нравится, — ответил Скотт. — Человек делает то, во что верит.

— И получает за это! — Дон имела в виду не деньги, а едкие замечания, которые отпускала в адрес гитариста и вообще всех калифорнийцев какая-то странная женщина с гнусавым голосом и целым выводком сопливых чад.

Внезапно Дон рассердилась:

— Нет, наша транспортная система — это что-то! С одной стороны, самолеты, поезда, машины, а с другой — человек вынужден толкаться вот среди таких… — Она пренебрежительно махнула в сторону толпы.

Удивленный донельзя такой вспышкой, Скотт шикнул на нее, схватил за руку и потащил прочь. Но когда они вновь оказались на лужайке, он обозвал ее сумасшедшей и разразился громким хохотом. Потом неожиданно привлек к себе и прижался губами к ее полураскрытому рту. Она не сопротивлялась, пораженная тем, какой трепет вызвал этот поцелуй во всем ее теле. «Черт!» — пробормотал Скотт сквозь зубы, оторвавшись от нее на секунду. И вновь они слились в новом страстном поцелуе, от которого у нее заныло внизу живота, а по коже пошли мурашки.

Но тут перед глазами Дон вдруг возник образ улыбающегося Брента. Она не без труда вырвалась из объятий Скотта, отступила на несколько шагов, глотая воздух, как утопающая.

— Прости, Скотт! Я… Я… — Она резко отвернулась, не в силах перенести выражение растерянности в его прекрасных зеленых глазах. Вид у него был как у обманутого ребенка.

Скотт провел руками по своим спутанным от ветра волосам, тяжело вздохнул и пробормотал:

— Я так не выдержу. Знаю, ты не хочешь, чтобы я это говорил, но, черт побери, Дон, я люблю тебя! Ты мне нужна. Я хочу тебя…

Она мягко прикрыла ладошкой его рот:

— Ну поцеловались — ничего страшного. Только давай на этом остановимся, Скотти. Ты забываешь об одном маленьком обстоятельстве — я замужем.

На его скулах играли желваки.

— И ты счастлива? — спросил он прямо.

Казалось бы, простой вопрос, но как же трудно на него ответить!

— А ты, Скотти? — предпочла она спросить в свою очередь.

— В основном…

Ему хотелось сказать ей совсем другое — каким несчастным он чувствует себя каждый раз, когда вспоминает, как поступил с ней тогда, не поверив в ее юношескую любовь.

— Ну вот и я тоже. — Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза.

Но сколько горечи и печали было в ее улыбке! Ему вдруг отчаянно захотелось прижать ее к себе, поднять и унести куда-нибудь далеко-далеко, чтобы там она вновь стала той веселой, немного бесшабашной девчонкой, которую он так любил. Скотт потянулся к Дон, но она отшатнулась и напряглась.

— Давай остановимся Скотти, пока мы не наделали глупостей. Чтобы потом не жалеть.

Скотт лихорадочно размышлял… Он будет любить ее всегда и хочет, чтобы она была с ним счастлива. Конечно, он может увезти ее к себе и овладеть ею, вряд ли она будет особенно сопротивляться. Но сейчас она в таких растрепанных чувствах, что эта близость станет для нее просто бегством от одиночества. Ему хотелось другого. Чтобы она сама пришла к нему, понимая, что ей нужен он, и только он. Вот так, как сейчас она ему. Скотт решил, что добьется этого! И будет ждать. Он спросил:

— Я знаю, ты несчастлива с Брентом, так почему же остаешься с ним?

Дон хотела было сказать, что это не его дело, но передумала, пожала плечами:

— Меня устраивает…

— Но ведь вы практически не бываете вместе! — не унимался он.

— Знаешь, Скотти, даже между старыми друзьями не все обсуждается, — мягко остановила она его. — Ну уж ладно, скажу. Просто я перед ним в долгу. — В ее глазах появились слезы, но голос остался ровным, почти равнодушным, будто она говорила не о себе. — Мне нужен был ты, но был со мной — он. По-настоящему я любила только тебя. Когда ты не отвечал на мои письма, я чуть с ума не сошла. — Она помолчала, вспоминая это трудное время. — Потом я решила уехать в Нью-Йорк, но родители отказались дать денег, боялись, как я там буду одна, такая молоденькая. А Брент все устроил. Нашел мне квартиру, истратил на меня все имевшиеся у него тогда деньги — на еду, жилье, на все, что связано с теперешней моей работой. Он оплатил все фотосъемки, платья, уроки… Еще агента пришлось найти, ему платить. Брент поддерживал меня морально, верил в мой успех. А я порой психовала, хотела все бросить, вернуться домой, но он не дал мне сдаться. При этом я не слышала от него ни слова грубости. И вот сейчас, когда я на высоте, мне, что же, все это забыть?

«Почему бы и нет? — не без злорадства подумал Скотт. — Ты же ему уже все свои долги с лихвой давно отдала! А он все доит, бессовестный! А кстати, почему же она ничего не сказала о их любви?» Он тяжело вздохнул.