Мир Стругацких. Рассвет и Полдень - [14]

– А твои солдаты? Те двое, что погибли позавчера. Они тоже боролись за то, чтобы Город был? Чужой для них Город.

– Они… – Эрик вздохнул. – Они, конечно, не поэтому. В особенности Хамид. У него были какие-то другие идеалы, странные. Пояс шахида, глупость какая-то, но он за нее…

– Как? – перебила Ханна. – Как ты сказал? Какой пояс?

– Шахида.

Ханна охнула, затем медленно покачала головой.

– Это не глупость, – сказала она. – Хамид – это тот красавчик, что неделю назад приходил к тебе с рапортом или с чем он там приходил? Он, да? Боже, какую дрянь они вывезли сюда с Земли. Каких подонков у нас отыскали.

– Он был героем, а не подонком, – горячечно возразил Эрик. – Если бы Хамид не пожертвовал собой, мы все бы, наверное, полегли там. Железноголовые прекратили атаку и повернули назад, когда он взорвал себя.

– Если Олаф прав, – сказала Ханна печально, – а я очень, очень боюсь, что он прав, то этот твой Хамид сейчас… Ладно, оставим это. Знаешь, я вчера встречалась с Наставником. Проговорили полчаса, и все вокруг да около, ни о чем. Но одну вещь он мне все же сказал.

– Да? Какую же?

– Эксперимент, сказал, вступает в финальную фазу. В финальную, представляешь?

Эрик махнул рукой.

– Мы тут всяких фаз навидались, – сказал он. – Новых, решающих, финальных, фатальных. Пару раз Эксперимент выходил из-под контроля. Потом, надо понимать, под него возвращался. Не бери в голову, пойдем лучше к тебе. Или знаешь что. Выходи за меня замуж.

Ханна вздрогнула, отступила на шаг. Эрику она была по плечо.

– Зачем? Так тебе плохо?

– Так мне хорошо. Но я подумал… Люди женятся и выходят замуж. Везде, и на том свете, и у нас. Живут вместе, заботятся друг о друге, рожают детей.

– Детей, – эхом повторила Ханна. – Это да, люди рожают детей. Только вот в нашем с тобой случае детей заводить нельзя.

– Почему? Почему нельзя?

– Ты что же, не видишь нюанса?

Эрик наморщил лоб, пытаясь разглядеть нюанс, но ничего разглядеть ему не удалось, кроме неисправного мигающего фонаря на углу Василенко и Палотти.

– Прости, – пробормотал Эрик. – Я, видимо, что-то не то сказал. Или не так. Что ж, ладно, пойдем.

* * *

Он прижимал к себе теплую, тихо посапывающую Ханну, тоскливо глядел в ночь за окном и думал, что завтра с утра на передовую, в окопы бывшей второй линии обороны, ставшей теперь первой, и что ей тоже на позиции, только в тыловые траншеи. И что он настоящий осел, потому что Ханна права – его в любой момент могут убить, а если прорвутся, то и ее тоже, вот и весь нюанс. Утром надо будет непременно спросить, берут ли на том свете в расчет войны, когда решают, заводить или не заводить детей. Кондратенко пришел с войны, и Узо тоже с войны, и Хамид наверняка воевал. А Томми и вовсе сидел в тюрьме – интересно, что думают женщины о перспективе родить ребенка от уголовника?

Эрик долго не мог заснуть, а когда наконец заснул, в сон немедленно вторглись железноголовые, акульи и панцирные волки, ракопауки и прочая дрянь. В нее надо было стрелять, и уже пихал за пояс гранаты покойный Хамид, и мертвый Кондратенко взял на изготовку автомат, а потом взвыла сирена, но почему-то не в непосредственной близости, а где-то вдалеке, и миг спустя к ее вою добавился колокольный набат и еще какой-то звук, назойливый, пронзительный и дребезжащий.

– Эрик! Эрик, вставай!

Он вскинулся на постели, пару мгновений ошарашенно смотрел на обнаженную, испуганную Ханну, потом вскочил и бросился к телефону.

– Они прорвались! – взревела трубка голосом Ганса Гейгера. – Они в Городе, повсюду. Собирайтесь немедленно, я за вами сейчас подскочу!

Держась за руки, они с Ханной ссыпались вниз по лестнице, и Эрик ногой вышиб входную дверь. Железноголовые прорвались. Истошно кричали люди, и рушились дома, и катился по мостовой исполинский ракопаук в сопровождении волчьей стаи. Тогда Эрик вскинул автомат и дал от бедра очередь, и Ханна стала стрелять, и из окон дома напротив, и с крыш, но железноголовый урод уже топал от тупика Анастасиса, и желтый дымящийся луч хлестал по стенам, и здания обрушивались одно за другим, хороня под обломками жильцов.

Эрик не сразу увидел, что от проспекта Воронина, давя попавших под колеса волков, движется броневик, а когда все же увидел, ухватил Ханну за руку и рванулся к нему. За рулем, вцепившись в баранку, сидел господин капитан Гейгер, расхристанный, с бешеными глазами. По пояс высунувшись из кабины, Пауль Фрижа поливал переулок автоматным огнем. Эрик успел разглядеть сжавшихся на пассажирском сиденье Изабеллу с Франческой, а больше он ничего не успел, потому что броневик с визгом затормозил, и Ганс заорал: «В кузов!»

Кузовная дверца распахнулась, Гиви Чачуа за руку втянул внутрь Ханну, Эрик запрыгнул за ней вслед, дверца с лязгом захлопнулась. Броневик взревел, в три рывка развернулся и, набирая скорость, помчался назад к проспекту Воронина.

– Прорываемся! – перекрывая рев двигателя, гортанно кричал Гиви. – К фермам, на юг! Иоганн, это все он, если бы не Иоганн, нас бы уже… Господи, храни Иоганна!

Заложив на повороте вираж, броневик вылетел на проспект. Эрик, правой рукой намертво вцепившись в бортовую перекладину, левой прижимал к себе Ханну и думал, что они непременно прорвутся, что Ганс Гейгер не подведет, как доселе не подводил никогда, что…