Мир приключений, 1988 - [242]

Я вообще-то люблю изучать новые лица. Еду ли в автобусе, иду ли по улице — вглядываюсь в каждого, то ли желая с первого взгляда понять, что за человек попался навстречу, то ли надеясь вдруг встретить нечто замечательное в одежде, прическе, походке. Или, если по правде, увидеть необыкновенно красивую девушку. В данном случае я заметил, что шеф тоже обратил внимание на этого человека.

— Такие лица бывают у людей, весьма уверенных в себе, — у классных официантов, скажем, или руководителей танцевальных ансамблей, — с видом знатока-психолога разъяснил он.

Еще выделялись из публики таежники. Они держались открыто, уверенно, напористо. Выпить-закусить располагались где хотелось, не выбирая укромных уголков: сели так сели, на виду так на виду; в буфет-ресторан не входили, а скорее, вдвигались, не снимая шляп; перекрикивались через весь корабль, как в лесу, огрубелыми от наружной, стылой и ветреной работы голосами.

Липский затеял с Ингой сугубо теоретический спор: кто больше знает названий ансамблей, оркестров и капелл.

Через плечо Вершининой я увидел, как она написала (листками из тетради, естественно, пожертвовал я): «Дип Пэпл», «Роллинг Стоунз», потом на секунду замялась.

Яковенко посмотрел на часы, засекая время.

— Пройдем-ка, Вася, по кораблю, осмотримся пока.

Пошли вдоль борта, мимо ресторана. В небольшом, низком, но уютном зале оджинсованные бородачи пили пиво. Кроме них, здесь сидела ярко накрашенная молодая женщина с ребенком. Маленькая девочка монотонно, но пронзительно верещала:

— Мама, мама. Мама! Мама!! Мама!!! — с каждым разом все громче и громче.

Даже сквозь толстые стекла слышна была эта музыка. Мы поднялись на верхнюю, прогулочную, палубу, подошли к перилам.

— Смотри, — показал я, — незаметно прошли стрелку — место слияния Вычегды с Двиной. Даже вода здесь, в Вычегде, кажется другого цвета.

— Речка сильная, что и говорить. А только пароход — это не то. Как вспомню нашу фелюгу, с которой намучились порядком, поверишь, в груди тепло становится как-то. Едешь себе, моторчик тук-тук-тук, водичка — вот она, рядом, только руку за борт опусти, и все вместе, плечом к плечу. Сила!

Потом он замолчал, словно почувствовал, что мне не хочется разговаривать. Он, Сашка, такой. Послушаешь его иной раз, и покажется, что простоват, а может, даже и где-то грубоват. Эрудицией он, пожалуй, не блещет, но удивительная вещь: он умеет угадывать нюансы твоего настроения, без всяких слов чувствует, что с тобой происходит. Яковенко умеет безошибочно определять, когда тебе его помощь требуется. В этот момент он тут как тут и делает что может. А не может, так просто рядом побудет. А Инга, например, или Алена…

— Слушай, Вася, а по-моему, Аленка-то тебе симпатизировала. Заметно было. И ты сегодня что-то во грустях.

Вот черт! Прямо читает то, о чем я думаю. Телепатия! Видя, что я молчу, он вздохнул.

— Сложное дело, я понимаю. Я ведь тоже… того, так сказать, к Инге питал. Было дело, когда она в наш класс пришла. Походил, походил, потом вижу: крепко зацепило. Сидит в голове, не выгнать. Посмотрю — все переворачивается. Ну, сам не маленький, — чего я тебе объясняю, — понимаешь.

— Понима-аю…

— Даже отец заметил. «Дурью маешься?» — говорит. Он у меня простой. Но у него, знаешь, взгляды на все свои. Например, он считает, что муж и жена — это как экипаж грузовика в дальнем рейсе: один ведет, другой подстраховывает, чтобы не сбился с пути, не задремал, помогает во всем; устал — поменялись местами…

— А у тебя какие взгляды?

— А у меня… Черт его душу знает! Конкретно с Ингой было у меня так. Помаялся я, помаялся, вижу — плохо дело. Надо как-то разрядиться. Выбрал момент, подхожу. «Поговорить надо». — «Пожалуйста». — «Ты мне нравишься, ну, вот так, понимаешь…» — «Отлично, — говорит, — а что именно во мне тебе нравится?» — «Ну, вот ты такая красивая, на тебя приятно смотреть». — «Но ты же совсем не знаешь моих других качеств — привычек, вкусов, манеры поведения, скажем, во внешкольное время». — «Какая разница, если я тебя люблю». — «Это не любовь, это — как вирусный грипп. Ты влюблен не в меня — в мою оболочку. Послушай, Саша, я к тебе очень хорошо отношусь, но вот поверь мне: переболеешь и пройдет».

— Я не знал всего этого.

— Откуда ж ты мог знать! В себе глубоко носил, наружу, по крайней мере, в школе, не выпускал. И что ты думаешь: поехал я тогда на соревнования, а когда вернулся — как рукой сняло! Переболел, и все!

— Ты подумай, Вершинина как в воду глядит!

Сказал я это, а сам задумался. Да, есть у девочки сила воли, характер и мыслит нестандартно. Но думал я уже как бы со сторонних позиций, ровней и спокойней, чем раньше.

Сверху нам хорошо были видны остальные члены фирмы, устроившиеся на одной из скамеек на корме. Я перевел взгляд в другую сторону и чуть не упал: по нижней палубе преспокойно, вразвалку шли те самые бичи, которые гужевались в Малой Слободе с Валькой Кислым.

Бичи остановились за трапом, откуда могли скрытно наблюдать за нашей компанией. Меня и Сашку они, к счастью, не заметили. Яковенко шепнул:

— Смотри, это не случайное совпадение. Они явно следят за нашими…