Мир приключений, 1974 - [43]

этого замка.

И свеча погасла.

— Я же говорил, — хохотнул Вэл, — не хватает только, чтобы она опять зажглась.

И свеча зажглась, хотя ничья спичка ее не коснулась. Сузи замерла в дверях, не в силах что-либо вымолвить. Меня как пришибло — язык прикусил. Только Вэл продолжал, не смущаясь:

— Ты, крошка, по-видимому, несешь в себе огромный запас еще не открытых элементарных частиц, каких-нибудь кси- или пси-мезонов. Они вызывают зеленые молнии и зажигают свечи. Живой ядерный реактор в действии.

— Я боюсь, Вэл, — прошептала Сузи.

— Чего?

— Ведь это, в сущности, необъяснимо.

— Пока. Потом объяснят. В крайнем случае спроси какою-нибудь ассистента у себя на кафедре.

Сузи вышла, еще раз повторив, что ей очень страшно. И свеча потухла.

— Удобно, — зевнул Вэл, поворачиваясь лицом к стене. — По крайней мере, не надо вставать.

Но тотчас же зажглась электрическая лампочка в цветной розетке на потолке.

— На этот раз, кажется, чудеса районной электросети. Все-таки придется встать, — сказал я и выключил лампочку.

Но не успел дойти до койки, как она снова зажглась без участия выключателя.

— Чудеса продолжаются, — иронически заметил Вэл, — и ведь самое страшное, что они не дадут нам спать.

— А мы перехитрим их.

Я опять встал, повернул свечу фитилем в подсвечник и вывернул лампочку, положив ее на стол. Но едва лег, как она уже совсем волшебно зажглась на столе, не соединенная с сетью.

— Удольфские тайны, — удивленно повторил Вэл и, как мне показалось, даже не без удовольствия. — Кто-то в округе проводит опыты с беспроволочной передачей электроэнергии. Надо бы ему помешать. — Он сунул чудесно светящуюся лампочку в ящик стола и прильнул глазом к щелке между крышкой и ящиком. — Светится. Но спать можно.

Так мы и заснули, перехитрив всех удольфских волшебников. О чудесах сговорились молчать и хорошо сделали, потому что ни хозяева, ни прислуга их не подтвердили. Свечи и лампочки у них загорались и гасли без всякого волшебства, и ночь прошла спокойно, без гроз и молний.

А на следующий день, вернувшись в Лондон, я набросился на утренние газеты и перелистал их с сугубым разочарованием. Ни «Таймс», ни «Гардиан», ни утренние выпуски радио ни словом не обмолвились о зеленой молнии. Только в «Дейли миррор» на пятой или шестой странице приютилась крохотная заметка о метеорите, замеченном в полете и сгоревшем в атмосфере где-то над южной Англией. О зеленом тумане не было сказано ни слова. Должно быть, он не распространялся дальше коттеджа Доуни на Саутгемптонской дороге.

Сузи я не нашел, а Вэла застал за ленчем в маленьком кафе близ университета. Разочарование мое его никак не задело: подумаешь, событие — гроза без дождя и молния без грома. Пусть этим занимаются метеорологи, а у него есть дела поважнее, в частности отношение Бен Джонсона к Флетчеру и Марло. Мне же, по его мнению, как ассистенту кафедры, и совсем не подобало заниматься разгадкой удольфских тайн: оставим чудеса со свечкой и лампочкой физикам и электрикам.

Я робко сопротивлялся:

— Я приемлю чудеса только в цирке, а чудеса без участия иллюзиониста меня пугают.

— А ты уверен, что это чудеса, а не опыты?

— Чьи?

— Узнаем у Сузи. Она докопается.

Но Сузи не докопалась, докопался я.

Глава III ОРЛЯ

Спал я плохо. Три раза просыпался, разбуженный одним и тем же кошмаром. Вернее, схожим по смыслу.

Сперва я увидел улицу, запруженную народом. Ни одного авто и омнибуса. Только стоящие плечом к плечу люди. Мужчины. Одинаково стриженые головы и черные пиджаки. И запрокинутые кверху лица, обращенные ко мне. Затем, как в кино, когда камера наезжает на объект съемки, улица выросла и приблизилась. Лица придвинулись вплотную и стали одним лицом. Моим лицом, размноженным тысячи раз. Тысячи моих глаз вопрошали меня о чем-то серьезном и страшном.

О чем?

Я проснулся, сел на постели и замер в темной тишине комнаты. Гулко пробили каминные часы один раз. Час ночи. Стараясь не вспоминать о нелепом, но почему-то пугающем сне, я прислушался к привычной тишине ночи, но, кроме тиканья часов, ничего не услышал. «Приснится же такое», — успокаивающе подумал я и снова заснул.

И вновь я увидел улицу, только ночную, пустынную, освещенную лишь тусклыми пятнами света от невидимых фонарей. Одинокая фигура незнакомца двигалась мне навстречу, и мы, не сворачивая, столкнулись лицом к лицу. И опять я увидел свое лицо с холодно вопрошающими глазами.

Кто-то из нас сказал:

«Близость должна быть совершенной и полной».

И мы шагнули друг в друга, как в туман, в ночь, в темноту, оформленную смутными очертаниями моей спальни. Я понял, что проснулся.

Часы пробили три раза. Значит, ночь еще не кончилась. Из полуоткрытого окна несло лондонской ночной сыростью. Я вдруг озяб и глотнул прямо из бутылки бренди, стоявшей рядом на столике. Закурил, затянулся и подумал традиционно: что, мол, сей сон означает? Но раздумывать не стал: сонливость успокаивала и звала к дремоте.

Третий сон подытожил первые два.

Я стоял у большого овального зеркала, освещенного двумя трехсвечными канделябрами по бокам, и всматривался в свое зеркальное отражение. У него не было ни глаз, ни ушей. Только в глазницах сверкали зеленые искры.