Мир приключений, 1974 - [31]

— Теперь тебе часто и долго придется думать и говорить об этом. Знай. Помни.

— Зачем? — пожал плечами Сашка.

— Чтоб и в беде не потерять человеческого достоинства. Попов. Не опуститься, не махнуть на себя рукой. Происходит такое само собой, а вот возвращает человек достоинство с великим трудом.

— О чем вы?

— Виноват ты, но не списывай себя с человеческого счета, не тверди себе: мол, жизнь кончена для меня.

«Откуда инспектор знает, что я об этом думаю? — недоумевал Сашка. — Или душа моя для него — открытая комната? Что ему там делать? Я признался. Что еще? Что? При чем здесь моя жизнь, которой сейчас я не рад? Что? Что еще?»

Малинка размышлял о своем. Долгие годы жизни и работы с людьми научили его терпению и бережному отношению к взрослым людям, словно бы к детям. Это свое настроение он так и называл «детсадовским».

Годилось подобное отношение не для всех, с кем приходилось сталкиваться Малинке. Закоренелый, матерый преступник-рецидивист такого отношения не требовал и удивился бы, коль скоро старший лейтенант милиции заговорил с ним подобным тоном. Но ведь Сашка, к примеру, преступник, но по случаю, в силу обстоятельств, сложившихся для него «слишком удачно». Да, именно «слишком удачно». Удача для человека слабого, неустойчивого — капкан. Она для него горе, которое может обернуться бедой. Так и получилось.

Для слабых людей обстоятельства — бич. Он гонит их в западню. Особенно, если это «счастливое» стечение обстоятельств, которое они непременно хотят использовать для себя и только для себя. Не попадись, к примеру, Сашке алмаз на дороге, он, пожалуй, всю жизнь остался бы славным, немного взбалмошным парнем. Он купил бы себе и машину, и моторку и был бы счастлив на свой манер. Да вот на тебе, подвернулась удача! И он уже не хочет довольствоваться «малым» — получить приз за находку. Он пытается искать путей «полной» реализации, стремится отыскать сообщника, наверняка предвидя возможные сложности. И запутывается в сетях случая.

Нет, удача никогда не сравнится с успехом, заслуженным, твердым успехом. Успех не подведет, если его не станут использовать словно удачу. Успех — неразменный рубль…

«Полно, — остановил себя Малинка. — Для Попова слова уже в прошлом. Он знал, что делал, и ответ с него полной мерой. Послушаем, что Лисий хвост будет говорить сегодня. Вчера он пробовал крутить…»

— Что ж, Попов, поговорим дальше, — начал инспектор. — Пока к нам прибудет помощь, время у нас не ограничено.

— О чем говорить? Я все сказал.

— Повторить не мешает.

— Спрашивайте, — мрачно проговорил Попов.

— Как ты нашел алмаз?

— Украл я, а не нашел, — поправил Попов. Он находился в том состоянии нервозной взвинченности, которая характерна для людей, ставших на путь признания. Вчера он мог вдохновенно врать о причине драки, стараясь скрыть главное — хищение алмаза, а сегодня само слово «нашел» вызывало в нем внутренний протест.

— Ну, как украл — ясно. Протянул руку и взял, — сказал Малинка.

— Нашел… Нашел тоже просто. Кинул в реку потрошенную тушку. Вытащил — на жирном огузке алмаз. Вот и все. Мне бы не брать его совсем. Да руки не послушались.

— Ты раньше никогда не думал о возможности такой находки?

Попов немного помолчал.

— Думал…

— И всегда брал? В карман совал?

— Если большой, конечно, отдавал. — Как это — «большой»?

— С кулак там или крупнее. А тут — с ноготь… Блажь вес это. Глупая блажь, инспектор. Не думал я всерьез. Хоть бы мыслишка толковая проскочила — как с ним быть. Да и случаев таких — один на десять миллионов. Мне, дураку, достался. Совладал я с ним? Только и беда, что в карман положил, не сразу отдал…

— Сдать собирался?

— Что с ним еще делать? — вскинулся Попов.

— Я об этом и спрашиваю.

— Поносил бы неделю в кармане — и сдал. Некуда с ним податься. Понимаете, не-ку-да…

— Уверен ли ты был в Лазареве? В его согласии стать сообщником.

— Нет.

«Пожалуй, ты, Попов, все-таки больше дурень, чем подлец. И поступки его — глупее не придумаешь, — размышлял Малинка. — Почему так часто бывает, что ежели вдруг в человеке подлость пробуждается, то ею, подлостью своей, прежде всего самого близкого человека, друга пытаются заразить? На сочувствие рассчитывают, что ли?»

Вслух инспектор сказал:

— Значит, не исключал ты возможности, что Лазарев тебя в контору поволочет алмаз сдавать?

— Не исключал…

— И все-таки драку затеял.

— Так он выбросил камень!

— Выбросил?

— Точно. Сам видел.

«А что, если ты видел не то и не так? — подумал инспектор. — Очень не похоже на свой характер действовал Лазарев. На месте надо быть. Обязательно. И сегодня. Не то дожди смоют все следы. Тогда одна путаница пойдет. Ох уж эта катастрофа! Но пока следует выяснить действия, поступки, если можно — передвижения Лазарева и Попова в долине у избушки».

— Вот что, — сказал инспектор, — садись ближе.

Старший лейтенант достал блокнот, карандаш.

— Писать надо? — спросил Попов.

— Не-ет, — протянул инспектор, занятый наброском. — Вот это план долины с избушкой. Расскажи, как вы прошли туда, что делали, куда ходили… Все по порядку. Не торопись. Это важно. Надо восстановить последовательность происходившего.

— Хорошо. Я постараюсь ничего не спутать. Одного я не знаю, что делал Лазарев, когда я спал…