Мир приключений, 1973. Выпуск 1 - [166]

— Когда это было? Когда бежал Острый Глаз?

— Накануне больших дождей.

С полсекунды я молчал. За этот миг в сознании всплыла картина безбрежного зеленого моря сельвы, раскинувшейся по ту сторону Вачуайо, струящийся вдали над лесом столб дыма баруорчете, и я услышал тревожные слова старого Катультесе: «Человек причинил смерть человеку»…

Чульпаа — Острый Глаз! Вот кто не дошел до Пери! Преодолел бескрайние просторы сельвы и погиб неподалеку от людей, к которым спешил за помощью.

— Он из племени галу? — спросил я и заметил, как у Загби напряглась спина.

— Да, Острый Глаз — галу. Откуда тебе это известно? Люди его племени работают вон там, — индеец показал свободной рукой в глубь туннеля, где пульсировало синее сияние электросварки. — Он тоже копал землю.

— Загби, я все объясню потом. Вы не ошиблись. Я хочу бежать. Вы все ничего не знаете об этих бандитах, которые засели здесь, в джунглях, и издеваются над индейцами. Они держат вас в рабстве… Помогите мне. Вдвоем нам будет легче, мы доберемся до большой реки. Там мой отец. Он повезет вас к президенту… Не понимаете? Ну, к верховному вождю всех племен вашей страны. Вы расскажете ему все. Вождь имеет металлических птиц, у него много воинов, они придут сюда и накажут тех, кто засел за Каменной стеной.

Индеец помолчал. Потом негромко промолвил:

— Загби не может уйти отсюда, не попрощавшись со своей женой.

— Вы женаты, Загби? Где же ваша семья?

— Наших матерей и жен держат отдельно, в большой хижине, которую ты называешь бараком. Нам очень редко разрешают встречаться. Своих детей мы не видим совсем, их отнимают у матерей сразу после рождения.

— Я ничего не понимаю, хоть убейте! Разве можно терпеть такое надругательство, Загби? Ведь вас много, мужчин, молодых парней. Надо напасть на охрану, отнять оружие, а потом… к Каменной стене! Могущественным придется не сладко. Чего же вы ждете?

Загби замедлил шаг.

— Мы думали об этом. Каджао и галу думали вместе. С могущественными очень тяжело бороться. Они убивают людей издали, их оружие сжигает огнем. Но еще страшнее то, что у них…

Он замолчал. Послышался грохот, страшный вопль ударился в своды туннеля. Впереди зашевелились полуголые индейцы, забегали широкополые. Мы подошли к землекопам и остановились как вкопанные. На земле корчился от боли окровавленный человек. Его придавили рассыпавшиеся стояки, что накапливались здесь с самого утра. Индеец тяжело стонал, не в силах выбраться из-под обрушившихся на него брусьев.

Загби сделал шаг вперед. В тот же миг из-за высокого металлического резервуара вышел Кносе. Он был одет в рабочий комбинезон, сбоку на ремне болтался противогаз — в тупике, где оканчивался туннель, всегда клубился едкий дым от взрывчатки. Подбежали охранники. Кносе что-то резко приказал им. Высокий сутулый надзиратель выхватил у одного из рабочих горелку сварочного аппарата. Ослепительно синяя струя с шипением вонзилась в землю, лизнула стояки и задержалась на теле придавленного. От душераздирающего крика у меня заледенела кровь.

Я никогда не слышал, чтобы так кричал человек. Индейцы, побросав свою ношу, в ужасе бросились к выходу из подземелья. У Загби на шее вздулись жилы. Мы тоже швырнули под ноги свой стояк, отступили к стене, с которой тихими ручейками осыпался песок. С нами поравнялась группа индейцев. Трое из них вдруг остановились, круто повернули назад и набросились на широкополых. В одном из трех я узнал By, с ним был юноша в порванной одежде и еще один, широкоплечий, высокий каджао. Надзиратели не успели выхватить оружие, как трое индейцев яростно налетели на них. Сбитый с ног кулаком широкоплечего индейца, сутулый надзиратель упал и выпустил из рук горелку. Синее пламя затанцевало, закружилось на земле, задело кого-то из широкополых… Возле резервуара сплелся клубок тел, кто-то хрипел, ругался, вздымались кулаки, мелькали потные, окровавленные лица.

Я рванулся было вперед, но почувствовал крепкую руку Загби.

— Туда нельзя! — выдохнул он, прижимая меня к стене.

Я извивался, кричал, не в силах освободиться от его могучих объятий. Загби зажал мне рот ладонью, повалил на землю.

Кносе, держа руки в карманах комбинезона, с минуту молча наблюдал за побоищем. У него на ремне, рядом с противогазом, желтела кобура пистолета, но он словно забыл об оружии.

— По местам! Все по своим местам, краснокожее отродье! — заорал внезапно Кносе срывающимся от напряжения голосом. — Кому говорю, грязные обезьяны! Ну!

И клубок тел, что секунду назад извивался на земле, мигом распался. Широкополые с руганью отряхивали мундиры, один скулил, волоча ногу. Последним поднялся, шатаясь, сутулый надзиратель. Высокий каджао, который держал его за горло, опустил руки, и они у него обвисли как неживые. Вытянувшись в струнку, индеец виновато смотрел на Кносе, а тот скривился в довольной и презрительной усмешке.

Два других индейца, затеявшие драку, также сникли. С разбитых губ By струйками стекала кровь; он стоял сжавшись и как завороженный смотрел в глаза Кносе. Подвижное, умное лицо By, казалось, окаменело, утратило индивидуальность. Это было бессмысленное лицо человека, готового выполнить все, что ему прикажут. Широкоплечий индеец неуверенной походкой направился к Кносе. Понуро сгорбленная фигура, безвольные движения — вот все, что осталось от разъяренного великана, которым он был несколько минут назад.