Мир приключений, 1966 - [70]

— Это мой противоатомный бар, — не без гордости объявил Ламетт, остановившись посреди небольшого помещения, мягко освещенного скрытыми лампами дневного света.

Пол был устлан пушистым нейлоновым ковром, имитирующим зеленый газон; по стенам, до высоты человеческого роста, шли деревянные панели, аляповато расписанные сельскими пейзажами, среди которых владелец дома провел свои юные годы; у одной из стен — деревянная стойка в виде старинной ветряной мельницы. Ее срезанная, плоская крыша была уставлена множеством бутылок, бокалов, рюмок и несколькими наборами коктейльной аппаратуры.

Ламетт указал гостю на одно из громоздких, жестких кресел, стоявших вокруг грубо сбитого стола.

— Обратите внимание, Вендель: перед вами подлинная мебель семнадцатого века, ее собственноручно сколотил для себя один из пионеров с “Мэйфлауера”…

— Что ж, — Вендель насмешливо оглядел ядовито-зеленый лужок из нейлона, — в этих почтенных креслах за добрым бокалом вина вполне можно переждать небольшую ядерную грозу.

— О да, если только мои ученые не врут, утверждая, что это убежище, стоившее мне около миллиона, полностью обеспечено от проникновения радиации…

— Вот видите, Ламетт…

— Ничего я не вижу! — раздраженно отозвался Ламетт. — У человечества еще нет опыта ядерной войны, и ни за что нельзя поручиться. Но допустим даже, что в этой дыре можно благополучно отсидеться и уцелеть. А что, скажите, застану я наверху, когда решу, что пришло время жить дальше? Давайте условимся, Вендель: если вы и дальше намерены настаивать на вашей дурацкой ядерной войне, то нам с вами не по дороге. Ясно?

— Поймите же наконец, Ламетт: превентивная ядерная война сведет к минимуму силу, а то и самую возможность ответного удара! — Вендель сердито нахмурился и молчал несколько секунд. — Конечно, если вы против всякой ядерной войны — вы и ваши единомышленники, — то нам и верно не о чем говорить. Разве только вы предложите что-либо столь же решительное…

Хозяин, не отвечая, снял трубку внутреннего телефона, стоявшего на столе:

— Это вы, Роберт? Передайте мистеру Догану, что я ожидаю его внизу, в седьмой.

НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Ламетт едва успел приготовить коктейль и разлить его по бокалам, как в комнату Вошел человек лет сорока пяти, среднего роста, плечистый; круглая голая голова, лицо в рваных хлопьях румянца, круглые, чуть выпуклые холодные, серо-стальные глаза, золотые очки.

— Знакомьтесь, Вендель: это мистер Генри Логан, профессор одного из наших университетов.

— К чему такая неуклюжая конспирация, Ламетт? — ворчливо отозвался Вендель, чуть привстал в кресле и протянул вошедшему руку. — Чего бы я стоил, если бы не знал, что пожимаю руку Генри Листеру, бывшему профессору социологии Массачусетского технологического института, одному из шефов Си-Ай-Си, члену Совета ДБС[8]!

— Браво, мистер Вендель, браво! Конечно, Джеймс, мое скромное имя не заслуживает конспирации, но имя нашего гостя, мне кажется, следует самым тщательным образом оберегать от чужого слуха. Если вездесущие репортеры пронюхают, что в Штаты прибыл собственной персоной Отто Вендель, это наведет кое-кого на ненужные размышления.

— Об этом можете не тревожиться, Генри, — нахмурился Ламетт. — Мой Роберт прошел хорошую школу и все предусмотрел: в доме нет ни души. А теперь прошу садиться — и к делу! Вы уже знаете, Генри, что мистер Вендель прибыл из Европы с определенной целью: предложить нам план превентивной ядерной войны, детально разработанный бывшим гитлеровским, а ныне бундесверовским генералитетом. Там, видимо, считают, что мы можем содействовать продвижению этого плана в определенных кругах, привлечь к нему внимание…

— Вам уже известно мое мнение, Джеймс, — отозвался Листер, — и мне остается лишь ознакомить с ним нашего гостя. Я считаю этот документ жалким творением все тех примитивных умом, — легкий поклон в сторону Венделя, — которые в свое время породили идею гитлеровского блицкрига, с первых же шагов увязшую в русских снегах…

— Разрешите заметить, что я лично не имел к идее блицкрига ни малейшего отношения, — сердито заметил Вендель. — Я был в ту пору лишь абвером, как, впрочем, и позднее, до конца войны.

Эта реплика явилась безотчетной уступкой, сделанной Венделем “новому человеку” Ламетта, с которым он едва успел познакомиться. На деле он до сего времени считал идею гитлеровского блицкрига вершиной военной мысли и причину поражения третьего рейха усматривал единственно в чрезмерной “гуманности” покойного фюрера и его сподвижников.

— Что же, военная разведка — это не так уж мало, назидательно заметил Листер. — Абверу вполне доступно было оценить обстановку и представить свои доводы. Однако, насколько мне известно, абвер лишь поддерживал заблуждение, в котором находился ваш фюрер и его генералы. Низкий уровень мышления — общая беда больших и малых руководителей третьего рейха. Не так ли, мистер Вендель?

Вендель неопределенно пожал плечами: он явно робел перед Листером.

— А знаете, Вендель, я с острым интересом шел сегодня на свидание с вами. — В интонации Генри Листера была снисходительность, этакое похлопывание по плечу. — Для моего поколения вы были легендарным Венделем! Умница, храбрец, великий конспиратор, человек, перехвативший знамя, выпавшее из мертвых рук Генриха Гиммлера! А ныне — глава, кумир и повелитель целого миллиона бывших эсэсовцев, рассеянных по всему свету, оплот и надежда всех, кто стремится к возрождению нацизма… — Листер умолк и будто в печальном недоумении склонил голову. — Но план, генеральский план… Как могли вы поддаться на такую дешевку, Вендель? Неужели два последних десятилетия ничему вас не научили? У вашего генералитета, Вендель, нет ни крупицы воображения. Подумайте сами: возможно ли разработать толковую стратегию, если не учесть, что и другая сторона способна думать, хитрить, угадывать мысли и намерения противника?