Мир приключений, 1929 № 07 - [34]
Как раз, когда я уже готов был сдаться, у меня появился союзник в лице грустного маленького хозяина испанского ресторана. Размахивая салфеткой и выбрасывая поток арабских проклятий, он скоро обратил неприятеля в бегство. Продавец талисманов скрылся. Когда он исчез, хозяин подошел к моему столику. Мы обменялись приветствиями.
— Сеньор не верит в счастливые талисманы, нет? — Спросил он.
— Конечно, нет, — сказал я. — По-моему, все это глупости. Да я сам могу даром собрать на берегу дюжину камушков точно таких, как этот малый хотел мне продать. И я уверен, что они принесли бы мне столько же счастья, сколько и его талисманы.
Улыбка промелькнула на грустном лице испанца. Это была улыбка сожаления о моем невежестве.
— Легко узнать, что синьор — англичанин, — сказал он. — Англичане и американцы люди практичные, — они верят только в то, что могут видеть и трогать руками. Но мы на Востоке не такие. Мы как раз больше всего верим в то, чего не можем видеть и трогать. Каждый испанец носит на себе талисман. Посмотрите, сеньор.
Он показал мне зеленый камень, величиной с голубиное яйцо, висевший на его часовой цепочке. За исключением просверленной в нем дыры, он был совершенно такой же, как и всякий другой зеленый камень.
— И он принес вам счастье? — спросил я.
— Еще нет, но когда-нибудь непременно принесет. Он из раки Св. Комуса в Фуенфриде. Камни никогда не, изменяют тем, кто их носит. Такой же точно камень принес счастье Району, знаменитому матадору. Синьор, конечно, слышал про Рамона?
— Никогда, — ответил я.
— Никогда? Да возможно ли это? Я думал, что даже в Англии вы должны были слышать про Рахмона. Ему не было еще двадцати пяти лет, когда его объявили первым матадором в Испании. Я видел, как он убил семь быков, одного за другим, и каждого первым ударом шпаги. Такой ловкостью можно было гордиться!
— И вы приписываете его смелость тому, что он носил такой зеленый камень? — спросил я.
— Подождите, синьор, я вам расскажу всю историю и тогда вы будете сами судить.
Маленький испанец кинул боязливый взгляд на дверь ресторанчика и придвинул себе стул к моему столу. Я предложил ему папиросу, он закурил и начал свой рассказ.
— Прежде всего, синьор, вы должны знать, что Рамон матадор был красив — так красив, что когда он шел по улице, все женщины оборачивались и вздыхали ему вслед. Могли ли они не делать этого! Он был невысок ростом, почти такой же, как я, — но гибкий и грациозный, как кошка. Даже если бы он и не был первым матадором в Испании, много женщин любило бы его ради него самого. Синьор поймет меня, когда я скажу, что не мало было в Мадриде мужей, у которых не было причины любить Рамона-матадора. Он был молод, красив и знаменитый матадор. Разве могли они его любить?
Но настало время, когда Рамон не хотел больше знать влюбленных синьорит. Это случилось после того, как он встретил Мерседес, дочь синьора Антония де Чинта, который был большим чиновником, пока его не сместили за то, что он брал взятки. Рамон полюбил Мерседес с первого взгляда. После того, как он увидел ее, он бросил все свои другие увлечения, точно это были сношенные башмаки. Он вздыхал только о Мерседес. Он исхудал от тоски по ней. Даже на арене он не мог забыть ее.
Но, если бы вы, синьор, видели в те дни Мерседес де Чинта, вы поняли бы его любовь. Она была выше Рамона и у нее была поступь королевы. Вы бы назвали ее красавицей. Я говорю про Мерседес, какой она была двадцать лет назад.
Прошло немного времени и Рамону удалось сказать ей о своей любви. Но сначала она и разговаривать с ним не хотела. У нее уже был жених. Это был Джулиан Перетц, сын старого друга Антония де Чинта. Всю ее жизнь Мерседес говорили, что она выйдет замуж за Джулиана. И до встречи с Рамоном она была довольна этим.
Но когда она узнала о страсти Рамона, дело изменилось. Джулиан не мог больше удовлетворять ее тщеславия. Она знала, что жене Рамона будут завидовать все синьоры в Испании. И он был богат, гораздо богаче Джулиана. Ведь, выгоднее быть знаменитым матадором, чем владеть золотыми россыпями. Мерседес сказала себе, что она сделает глупость, если упустит случай, посланный ей судьбой. Она решила встретиться с Рамоном и эта встреча была первой из многих встреч. Их видели вместе и начались разговоры. Очень скоро разговоры эти дошли до ушей Джулиана Перетц.
Джулиан прямо пошел в дом к де Чинта на улице Санта Инес. Мерседес выслала слугу, чтобы он не допустил его войти, но Джулиан оттолкнул слугу и прямо прошел в гостиную, где сидела Мерседес.
Ну, синьор, тут произошло то, что вы назвали бы дьявольской сценой. Джулиан кричал, что он убьет Рамона, Мерседес плакала. Наконец, сам Антоний де Чинта услыхал шум и пришел посмотреть, что нарушило его «сиесту».
Джулиан Перетц рассказал ему все.
— Вашу дочь околдовал этот негодяй Рамон, — сказал он. — Она забыла, что была обручена со мной всю свою жизнь. Но со мной так поступать нельзя. Если она бросит меня, я убью ее и Рамона. Призываю в свидетельницы моей клятвы святую Деву.
Антония смутили слова Джулиана. Он взял сторону Джулиана потому, что, во-первых, не хотел ссориться с семьей Перетц, а, во-вторых не желал иметь зятем простого матадора, как бы он богат ни был. Кроме того, весь мир знал, что Джулиан Перетц человек слова и непременно сдержит клятву.
