Мир приключений, 1927 № 05 - [20]
Уговоры ли подействовали или опротивела война, только граждане один за другим покидали поле сражения. Слышалось хлопанье входной двери, — начинался мирный трудовой день.
На кухне остались домуправ и женщина в полосатых чулках. Она, сидя на табурете, одной рукой придерживала на жирной груди располосованную в ленты кофточку, с другой — сдувала запутавшиеся клочья чужих волос и, всхлипывая мягко, жаловалась:
— И в чем у ней эта звериная злость держится? Ведь моща мощей! Котлеты, вишь, у ней съели… Да я грехом считаю на кастрюльки-то ее взглянуть. Этакая язва сибирская! За квартиру семь месяцев не платит со своим безногим хахалем. А выселить — не имеешь права. Вот и живи да майся.
— Ничего, потерпите Дарья Марковна, — авось! — загадочно успокаивал управдом.
— Одноногий-то кокаином ведь промышляет… Я доподлинно знаю… А еще пудрой Коти…
— Ничего, ничего… Мы его припудрим, потерпите…
— Помог бы бог!
— Бог, это — опиум, и вряд ли вам поможет, а на меня можете надежду питать… Ну-ка, выпустите меня по черному, квартиры тут обмерить надо. А главное — потерпите…
Дарья Марковна достала из кармана ключ и стала отпирать висячий замок.
У Фильки от радости сердце заплясало.
— Крепко живете, — пошутил управдом.
— На ночь запираемся. Сам-то налетчиков очень боится. А что у нас взять? Как есть голь перекатная.
Управдом ушел.
— Даша, закрой, — заглянул в кухню одетый носорог. — К обеду буду. На рынок пойдешь?
— Да надо бы…
— Не долго шляйся. Как раз разгромят. Все разошлись. Одна Марья Павловна дома. Вот спит! И буза наша не разбудила.
Проводив супруга, толстая женщина вернулась, прибрала следы боя. захватила ковровый мешок и скрылась. Было слышно, как щелкнул замок на парадной.
Филька некоторое время сидел на нарах и весело хихикал от предвкушения свободы, поглядывая на ставший безвредным висячий замок. Потом сбросил на пол свое тряпье и ловко спрыгнул сам. Без всякой опаски пробежал по корридору, пробуя двери. Все двери оказались запертыми, за исключением двери «цыпленка». Филька приоткрыл ее. На постели, разметавшись, сладко спала вчерашняя телефонная блондинка. Рядом на столике лежала пачка папирос и дешевая брошка. Филька полюбовался на спящую, сунул в карман папиросы, а брошкой скрепил на своей груди кремовую кофточку. Подмигнув спящей, он вышел в корридор. На вешалке одиноко болталось дамское пальто, — то самое, которое ночью так понравилось Фильке. Около валялись брошенные им белые боты. Минуту Филька соображал, одетыми не одеть пальто?
«Пальто-то бабское… И боты тоже. Засыпешься, не выходя со двора, как пить дать! А ну их к богу в рай!..»
Он торопливо облачился в свои лохмотья и слегка приоткрыл дверь на черный ход. Никого. Спустившись несколько ступеней, мальчик что-то вспомнил и остановился. Потом быстро вернулся в кухню, забрал остатки рулета, завернув их в свою же портянку, и незаметно вышел на улицу. Мороз спадал. Филька шел, держа рулет под мышкой, и весело смеялся внутренним клокочущим смехом.
Чему?
Он себе живо представил новый грандиозный бой на кухне, когда собственник рулета обнаружит его пропажу.
На углу вертелись две знакомых беспризорных девочки. Филька хотел-было поделиться с ними ветчиной, но одна из них, заметив мальчика, показала ему язык и затянула обидную песенку:
Филька притворился, будто не обращает внимания на озорницу и хочет пройти мимо. Поровнявшись с девчонками, он ловко дал одной из них подножку. Та ткнулась носом в снег и захныкала. Филька, степенно шагая, направился дальше.
>НА ДАЛЕКИХ ОКРАИНАХ
ЛЮДОЕДЫ
Из таежной жизни
Рассказ Павла Белецкого,
Иллюстр. И. А. Владимирова
Сомнения больше не было: бурят Хонхолдой, — брат Базара, товарищ тунгуса Кульбая и трех русских золотоискателей — предательски скрылся… Но суть не в нем, а в лошади, которая при подобных обстоятельствах могла служить пищей и, следовательно, средством спасения… А теперь выхода нет: почти голые, мокрые, без огня, без крошки провизии, под открытым небом и в десяти днях пути людей… Что тут придумаешь?
Обескураженные лица потерпевших, неожиданный крах золотоискателей, действительно, не выражали ни тени надежды. Как только собрались они вместе после постигшего их несчастья, выслушали заключение Кульбая, — этого неизменного консультанта по вопросам таежного быта, — относительно Хонхолдоя и его лошади, — так и свесили головы. Даже словами не обменялись: до того положение казалось всем одинаково понятиям…
Впрочем, сам двадцатилетний Кульбай, которому не было знакомо чувство безнадежности, не торопился примкнуть к умозаключениям товарищей. Дикаря, выросшего среди вечных опасностей таежной жизни, всякие затруднения только побуждали к изобретательности. А тут еще, на его счастье, уцелела его кремневка с тремя зарядами, и громадный охотничий нож его — при нем, на поясе. Можно пока и не унывать.
— Сделать надо огонь, а потом смотреть! — неожиданно предложил он товарищам.
— А спички где? Огниво где?.. — иронически — злобно отозвался глава отряда, рыжий верзила Захар, типичный «чалдон», акклиматизировавшийся в тайге и видавший виды.
