Мир приключений, 1927 № 03 - [9]

В поезде, разумеется, никто не спал. Тревожное ожидание с каждым часом разросталось; публика сгрудилась в угрюмом молчании у окон, обращенных к югу. Переговаривались топотом, отрывочными фразами. Каждая вспышка света на темном горизонте отзывалась волною трепета, пробегавшей по вагону. На одной из первых станций, после французской границы, пассажирам сообщили, что в настоящее время шар где-то около Реймса. Очень многие не решились ехать дальше и запрудили маленькую станцию мятущейся толпой. Эйтель остался в вагоне. Поезд снова тронулся. Около часу ночи единодушный крик раздался из сотен грудей. Из-за темной гряды холмов на юге точно выплыла луна, окруженная клубами дыма, пронизанными голубым светом. Еще не видно было подробностей, не доносилось звуков, заглушаемых грохотом колес, но было ясно, что пламенный шар несется наперерез полотну дороги. Поезд ускорил ход, — вероятно, машинист решил рискнуть и проскочить впереди огненного вихря. Людей, запертых в тесных клетках вагонов, обуял звериный страх. Казалось, что поезд несется прямо в раскрытое жерло ада. Раздались дикие вопли, звон разбиваемых стекол; из вагонов несколько темных фигур, очертя голову, бросились вниз на полном ходу. Другие, сохранившие больше присутствия духа, схватились за автоматические тормоза. Заскрежетали колеса, тревожные свистки паровоза вонзились в ночную темень. Еще прежде, чем поезд окончательно остановился, сотни людей посыпались с обеих сторон вагонов, падали, вскакивали и бежали на север, подстегиваемые диким страхом. Эйтель со своим соседом по вагону, аптекарем из Кельна, последовал общему примеру, но шагов через сто оба в темноте налетели на какую-то канаву, свалились в нее и остались там лежать, не смея шевельнуться. С юга несся ясно слышный в ночной тишине все растущий смешанный шум. Шипение и треск, как от огромного пожара, резкие сухие удары, похожие на короткие громовые раскаты, свист и гудение наполняли воздух. Голубоватое зарево охватило полнеба. Когда Эйтель высунул голову из ямы и взглянул вперед, он весь съежился, будто хотел врос;и в землю; на него пахнуло жаром, как из раскаленной печи. В дыму и тумане, содрогаясь синими молниями, клубясь и волнуясь, несся на север грохочущий вихрь, размеры его было трудно определить: окружавшие его тучи дыма, пыли и пара, пронизанные изнутри ослепительным светом, сливались в пламенное облако.

Всюду вокруг, на ветвях кустов, на острых частях вагонов, на железнодорожном мосту несколько впереди, перебегали голубые огни, дополняя фантастическую картину ночного пожара.

— Что это? — спросил Эйтель своего спутника.

— Огни св. Эльма, — ответил тот — воздух вокруг насыщен электричеством. — Он не договорил. Ахнул оглушающий взрыв, и оба собеседника приникли ко дну канавы. Это — огненное облако приблизилось к паровозу, и мгновенно обратившаяся в пар вода разнесла котел. Над их головами просвистело несколько обломков. Когда оба, задыхаясь от жара, снова выглянули из канавы, вихрь уносился уже дальше к реке. Еще минута, — и целые тучи пара из вскипавшей воды окутали его плотной атмосферой. Горячие волны выбросились на берег; в реке все бурлило, гудело и грохотало. Затем сухой потрясающий удар грома возвестил о том, что шар налетел на железнодорожный мост. Когда через несколько минут удаляющийся шум указал, что опасность миновала, Эйтель со спутником, обливаясь потом, выкарабкались наверх. Вместо моста виднелась на огненном фоне исковерканная, разодранная масса обломков металла; вокруг все застилало дымом, несло гарью и еще каким-то едким запахом, горизонт был охвачен багровым заревом пожаров.

— Кончается наша Земля! — услышал Эйтель подле себя. Аптекарь, вытянув руку на север, стоял, как изваяние, провожая глазами удаляющийся вихрь.

Глава VI

В ПАРИЖЕ Дерюгина уже не было.

Но Эйтель не последовал за ним сразу в Италию. В эти кошмарные дни не так легко было отсюда уехать. Вокзалы осаждались несметными толпами; из-за мест в вагонах происходили кровавые побоища. Огромный город метался в горячем бреду. Эйтель с жутким любопытством наблюдал панику, охватившую человеческий муравейник и находившую живой отклик в его душе. Все, что он видел, утверждало Флиднера в маниакальной идее и питало ненависть к воображаемому виновнику небывалой катастрофы. Париж на его глазах умирал. Началось это за два дня до приезда Эйтеля. Как только пришло известие, что атомный вихрь появился в Вогезах и движется на запад, произошла невообразимая сумятица на бирже. Полетели вниз с сумасшедшей быстротой самые солидные ценности. В двадцать четыре часа несколько крупнейших предприятий оказались вынужденными прекратить платежи. Толпа народа бросилась вынимать свои вклады. Полчища обеспокоенных рантье с раннего утра осаждали банки. Словом, была обычная картина финансовой паники, удесятеренная в несколько раз.

Людские волны наводнили улицы и площади города и выплеснули сюда ютившиеся в каменных коробках ненависть, злобу и страх.

То там, то здесь среди живого бурлящего потока колыхались хоругви и покачивались на носилках изваяния святых и Мадонны в процессиях, моливших небо об избавлении от грозящего бедствия. Сменяли друг друга импровизированные хоры, звенели колокольчики, кричали женщины; а сзади и по бокам стаи гаменов пронзительно свистали, улюлюкали и катались колесом. В день приезда Эйтеля в «Figaro» появилась статья, сыгравшая роль бочки бензина, вылитой в начинающийся пожар. Один из известнейших авторитетов в области радиоактивности подводил итоги событиям и приходил к окончательному выводу: Земля доживает последние дни. Остановить процесс атомного распада человек был не в состоянии; уже теперь быстрота его роста очевидно прогрессировала; в самом непродолжительном времени следовало ждать колоссального его ускорения, которое кончится почти мгновенной катастрофой. Это неизбежно, и являлось только вопросом времени. Борьба была бесполезна и смешна. Человечество выполнило свою миссию, дошло до кульминационной точки развития и должно было сойти со сцены.