Мир приключений, 1927 № 03 - [33]
Невольный стон вырвался у Энгуса, когда его стройное тело ударилось об стену, прижатое плечом Онгля. Инстинкт самосохранения придал ему силы, и он снова изловчился и хватил противника по голове.
Онгль откачнулся, потом упад на четвереньки, низко опустив голову, — удар оглушил его.
Не теряя времени, Энгус быстро связал ему ноги и, пока тот еще не пришел окончательно в себя, повернул его на спину и связал руки.
Дело было сделано; Онгль был в его руках и как это оказалось просто!
Он отступил назад и, глубоко вздохнув, вытер пот с лица. В бессильной злобе, Онгль осыпал его ругательствами.
— Перестаньте! — угрожающе перебил его Энгус. — Вы теперь в моих руках. Но прежде, чем я передам вас полиции, мне нужно с вами поговорить… Мне нужно…
Поток бессмысленных проклятий и ругательств не дал ему продолжать. Энгус отодвинул чайный ящик от стены так, чтобы свет, открытый теперь, падал прямо на пытавшегося освободиться человека и присел отдохнуть.
Некоторое время Онгль с искаженным от злобы лицом, на котором резко выделялся полузаживший шрам, еще пытался высвободить руки.
Но все усилия его не привели ни к чему, и он упал на пол, совершенно обессилев.
Энгус встал и, подтащив Онгля к стене, посадил его.
— Теперь слушайте меня, Джэмс Онгль, — сказал он, по-турецки усевшись возле Онгля. Потом он вынул записную книжку и карандаш. — Надеюсь, вы не отрицаете, что вы Онгль? Эго было бы напрасной потерей времени, которое вы можете использовать гораздо лучше. Если вы мне подробно расскажете свою карьеру так, чтобы я мог поместить ваш рассказ в газете, мы выплатим сто фунтов любому лицу, которое вы укажете.
Налитые кровью глаза Онгля злобно смотрели на Энгуса.
— Вам это не может повредить, зато даст вам возможность облагодетельствовать кого-нибудь. Я думаю, что даже у вас есть кто-нибудь, кому вы хотели бы оставить сто фунтов? Ведь, вы стоите лицом к лицу со смертью; надежды на спасение нет никакой; никакое запирательство вам не поможет. Но вы можете еще заработать сто фунтов, поговорив со мной немножко, прежде чем я вас передам полиции. У вас, ведь, кажется, есть где-то мать? — и перед смертью вам, наверно, захочется сделать ей что-нибудь приятное? Подумайте только, какая для вас сумма сто фунтов! Ей, верно, тяжело живется, может быть, она больна…
— Нет, кажется так с вами не договоришься. Попробуем иначе. Я думаю, что еще ни одному убийце не делали такого предложения. Человек в вашем положении должен был бы гордиться, что может оставить старухе матери кругленькую сумму.
Энгус недоумевал, почему вдруг изменилось выражение лица Онгля. Он все еще глядел затравленным зверем, но губы его точно дрогнули от лукавой усмешки. Энгус подозрительно оглянулся и сейчас же вскочил на ноги. Он поднял с пола револьвер, не спуская глаз с закутанной в платок головы, поднимавшейся в отверстие винтовой лестницы.
Это была женщина и при виде Энгуса она торопливо вылезла наверх. Маленькая, невзрачная фигурка, с таким худым и бледным лицом, что оно точно светилось во мраке. Она взволнованно пробежала мимо Энгуса и крикнула:
— Джим! Неужели ты попался! Ох!..
— Вы его, мать? — спросил Энгус, чувствуя глубокую жалость, но заграждая ей дорогу. — Если да, то ваш приход…
— Да, я его мать! — яростно крикнула она, угрожающим жестам запахиваясь платком. — И я никого не боюсь! О, Джим, как это случилось, как это случилось?..
— Бей его, мать! — хриплым от злобы голосом приказал Онгль.
— Господи! — в отчаянии разражаясь слезами, простонала женщина, — как же я могу его бить!..
— Конечно, вы не можете, — спокойно сказал ей Энгус. — Вам же было бы хуже. Рано или поздно его все равно поймали бы. Я тут втолковывал ему, как он мог бы раздобыть для вас сто фунтов, которые вам, конечно, пригодились бы. Что это у вас под платком? Еда?
— Да, — грубо ответила она, — что же, вы думаете, мать даст ему умереть с голоду?
— Бей его, дура! — закричал Онгль, — вырви у него револьвер! Чего ты зеваешь!
Она торопливо положила на коробку из-под чая краюху хлеба и жестянку с рыбными консервами, точно собираясь исполнить приказание сына. Но Энгус подошел к ней, грозя револьвером.
— Слушайте меня. — внушительно произнес он. — Хотя мне вас и жаль, но у сына вашего нет уже никакой надежды на спасение. Но он еще может помочь вам. Если он мне расскажет о себе всю правду, то издатель газеты, в которой я работаю, выплатит вам или тому, кого он укажет, сто фунтов. И деньги вы можете получить хоть завтра. Подумайте — сто фунтов!
Ее худое, бледное лицо оживилось, а в провалившихся глазах блеснул огонек надежды. — Сто фунтов! — задыхаясь, пробормотала она, — мне?!
— Да, — с увлечением подтвердил Энгус, — и ему это нисколько не повредит.
Она еще раз шопотом повторила сумму и вопросительно посмотрела на сына. Потом вдруг схватила банку с консервами и ударила ею соблазнителя.
Где-то, в полном мраке и молчании, Энгус пришел в себя. Состояние его было не из приятных. Голова мучительно ныла, члены были сведены судорогой, а в левом ребре чувствовалась острая боль. Он вспомнил все и зажег спичку.
