Мир приключений, 1923 № 04 - [30]

— Боже мой, Леон! — воскликнул Манфред, в ужасе вскакивая со стула: —Неужели и она приедет к обеду?

— Не только она, но и ее мамаша, — сказал хладнокровно Леон — Мамаша брала уроки испанского языка и неизменно приветствует меня одной и той же фразой: «habla usted Espanol?»

Оба друга сняли на всю весну виллу у берега моря. «Сеньор Фуэнтес» чувствовал потребность в отдыхе после напряженной умственной работы и решил на время уехать из города.

II.

Манфред сидел в гостиной, когда издали донесся шум автомобиля, осторожно спускавшегося с холма. Он встал и подошел к открытому окну. Леон Гонзалес присоединился к нему раньше чем тяжелая машина остановилась у подъезда.

Первым вышел высокий худощавый человек, и Джордж сосредоточил на нем свое внимание. У него было довольно приятное лицо, но глубокие глазные впадины и морщины делали его старше своих лет. Он приветствовал Гонзалеса с легким оттенком покровительства в голосе.

— Надеюсь, мы не заставили вас ждать? Меня немного задержали мои эксперименты. Сегодня все не ладилось у меня в лаборатории. Вы знакомы? Это мисс Моленекс и мистрис Моленекс.

Здороваясь с девушкой, Манфред пристально вглядывался в ее лицо. С губ ее не сходила улыбка, странно дисгармонирующая с большими, печальными глазами. Манфред смутно почувствовал в ней что-то натянутее и неестественное. Леон точнее определил свое ощущение: девушка несомненно кого-то боялась. Но кого? недоумевал он. Неужели эту полную приветливую женщину или этого безобидного джентельмена в пенснэ.

Пока дамы снимали пальто в передней, Манфред и Гонзалес провели доктора Виглоу в гостиную. Им не нужно было занимать своего гостя— он говорил громко и безостановочно.

— Ваш друг прекрасно играет в гольф, — сказал он Манфреду, указывая на Леона — Среди иностранцев редко встретишь такого хорошего партнера. Вы тоже испанец?

Манфред утвердительно кивнул головой. Доктор и не подозревал, что его собеседник чистокровный англичанин, но в Англии Манфред выдавал себя за испанца и даже запасся испанским паспортом.

— Итак, ваши изыскания привели вас к блестящим результатам, доктор, — сказал Леон; глаза доктора Виглоу вспыхнули.

— Да, — ответил он радостно, и быстро добавил — Но кто сказал вам об этом?

— Вы сами, сегодня утром в клубе.

Доктор нахмурился.

— Неужели? — пробормотал он и провел рукой по лбу — Не могу вспомнить… Когда это было?

— Сегодня утром, — повторил Леон: — Вероятно, вы думали в ту минуту о более важных вещах.

Молодой профессор задумчиво покусывал губу.

— Я не должен был забыть об этом разговоре, — сказал он, заметно расстроенный.

На Манфреда он произвел такое впечатление, как будто одна половина его мозга судорожно боролась с другой. Внезапно он расхохотался.

— Вы говорите — блестящие результаты! — воскликнул он — Да, конечно, и я не сомневаюсь, что через несколько месяцев я буду пользоваться заслуженной славой даже в своем отечестве. Но вы не можете себе представить, какие огромные суммы мне приходится расходовать. Подумайте — одним машинисткам я плачу около шестидесяти фунтов в неделю.

Манфред с удивлением взглянул на него.

— Машинисткам? — переспросил он — Вы готовите книгу?

— Вот и дамы, — сказал доктор Виглоу.

Его манера резко обрывать разговор доходила до невежливости. Позднее, в столовой Манфред снова имел случай убедиться в непонятной грубости молодого ученого. Обед подходил к концу. Доктор Виглоу, сидевший рядом с мисс Моленекс, неожиданно повернулся к молодой девушке и громко сказал:

— Вы не поцеловали меня сегодня, Маргарита.

Девушка смутилась и вспыхнула. Руки ее сильно дрожали, когда она, запинаясь, сказала:

— Я не помню, Феликс…

Гонзалес не спускал глаз с доктора, лицо которого побагровело от бешенства.

— Вот это мне нравится! — закричал он — Я женюсь на вас, я написал завещание на ваше имя, я выдаю вашей матери ежегодную пенсию в тысячу фунтов, а вы не пожелали поцеловать меня сегодня!

— Доктор, — раздался мягкий, но настойчивый голос Гонзалеса: — Не сможете ли вы мне сказать, какое химическое соединение выражается формулой С₂ О₅?

Доктор Виглоу медленно повернул голову и взглянул на Леона. Постепенно странное выражение исчезло с его лица, и оно снова стало нормальным.

— С₂ О₅[1]— окись хлора, — сказал он своим обычным голосом, и разговор перешел на другую тему.

Из всех присутствовавших за столом только мистрис Моленекс не была смущена вспышкой Виглоу. Толстая дама сидела рядом с Манфредом и впродолжение всего обеда не проронила ни слова. Она тихонько засмеялась, услыхав намек на свою пенсию, а когда разговор снова сделался общим, она, понизив голос, обратилась к Манфреду:

— Наш милый Феликс такой эксцентричный, — сказала она — Но он хороший человек, добрая душа. Мать должна заботиться о счастьи своей единственной дочери, неправда ли сеньор?

Последний вопрос она задала на очень плохом испанском языке. Манфред утвердительно кивнул головой и бросил взгляд в сторону молодой девушки; она сидела, смертельно бледная.

— И я глубоко убеждена, что она будет счастлива, — продолжала мистрис Моленекс, — гораздо счастливее, чем если бы она вышла замуж за эту невозможную личность.