Мир приключений, 1918 № 03 - [2]

Въ тотъ же вечеръ, когда Іости сообщилъ капитану, что спасенные нѣмцы переодѣты, высушены, накормлены и успѣли выспаться, Киріаненъ приказалъ позвать къ себѣ старшаго изъ нихъ.

— Скажи Акселю, онъ знаетъ нѣмецкій языкъ, пусть спроситъ ихъ.

И въ ту минуту, когда Іости уже повернулся, чтобы выйти изъ каюты, онъ снова его окликнулъ:

— А какъ погода? Не поднимается ли вѣтеръ?

— Тихо, капитанъ.

Киріаненъ нахмурился…

— Хорошо. Позови нѣмца.

Пока Іости ходилъ за нѣмцами, капитанъ сидѣлъ сумрачный и озадаченный.

«Если такъ будетъ продолжаться— я потеряю весь ѵловь>… Ему живо представилась двѣнадцати футовая банка, на которой въ самыхъ рыбныхъ мѣстахъ расположились ненавистныя «Война» и «Анна-Марія».

Старшій изъ спасенныхъ нѣмцевъ спустился по трапу съ ловкостью, обличавшей въ немъ опытнаго моряка. Па немъ была чья-та чужая фуфайка, обтягивающая плотно его могучую грудь, а шапку, высушенную и расправленную тщательно, морскую шапку, съ золотыми буквами на ленточкѣ онъ снялъ еще наверху у люка.

— Здравствуйте, другъ мой, — любезно привѣтствовалъ его капитанъ. «Феніа» часто заходила въ Ригу и на острова, а потому Киріаненъ кое-какъ объяснился по-нѣмецки.

— Вамъ положительно повезло, что я заштилѣвалъ въ этой полосѣ, иначе врядъ ли мы замѣтили бы, какъ вы кувыркались въ водѣ съ вашими пріятелями. Но почему же вы не сердитесь?.. У меня нѣтъ сигаръ, — мы давно не были въ Ригѣ, — но трубку я могу вамъ предложить. Не плохой табакъ. Мой пріятель Ла йвасгъ — немного контрабандистъ и привозитъ изъ Гапаранды. Впрочемъ — къ дѣлу…

Капитанъ протянулъ нѣмцу спичку и, когда оба закурили, продолжалъ:

— Вы, конечно, знаете, пріятель, что этотъ корабль — финляндскій рыболовный бригъ «Феніа». Надо вамъ сказать, что мы случайно заштилѣвали въ этой полосѣ, но путь нашъ…

Нѣмецъ перебилъ Киріанена. Посмотрѣлъ на него внимательно, точно впервые замѣтилъ его присутствіе и не слышалъ всего, что тотъ говорилъ раньше.

— Откуда плывете, капитанъ?..

— Изъ Або. Но видите ли…

Однако, нѣмецъ снова не далъ Киріанену договорить:

— И куда вы держите курсъ?..

— Я вамъ уже говорю, что мы вышли на рыбную ловлю…

— Далеко отсюда?

— Миль шестьдесятъ.

— Къ какому берегу?

— Къ Аландскимъ островамъ. Чортъ возьми! Штиль не даетъ намъ двигаться.

Нѣмецъ пустилъ синій клубъ дыма. Онъ былъ озабоченъ какой-то тайной мыслью.

— Послушайте, — спросилъ онъ послѣ минутной паузы, — что же вы думаете дѣлать дальше?

— О, — капитанъ улыбнулся, — дальше я буду дѣлать то, что и предполагалъ дѣлать. Если Богъ пошлетъ хорошаго вѣтра, мы поплывемъ на двѣнадцати-футовую банку, сдѣлаемъ хорошій уловъ и возвратимся въ Або.

— А какъ же мы, я и мои товарищи?

Киріаненъ улыбнулся.

— Что касается до васъ, то вы можете быть покойны: вы будете от лично кушать, удобно спать и курить, табакъ моего пріятеля Лайваста, если согласитесь помочь намъ въ ловлѣ. Васъ шесть человѣкъ да четверо насъ — итого десять… Мы можемъ справиться въ одну недѣлю…

— Какъ въ одну недѣлю?

— Ну да… Вчетверомъ мы работаемъ двѣ недѣли, а съ вами мы справимся и въ одну.

Нѣмецъ положилъ трубку на столъ и протяжно свистнулъ.

— Такъ вы думаете продержать насъ на вашей лайбѣ цѣлую недѣлю, а потомъ передать русскимъ властямъ.

Киріаненъ пожалъ плечами:

— Рыба ждать не будетъ. Теперь время ловить…

Онъ хотѣлъ добавить еще что-то, но нѣмецъ перебилъ его.

— Послушайте, капитанъ, намъ не по пути плыть съ, вами, и высаживаться на русскій берегъ мы не хотимъ. Сдѣлайте распоряженіе измѣнить курсъ, высадите нас на германскій берегъ, и правительство кайзера заплатитъ вамъ за потерянный уловъ…

Капитанъ отрицательно покачалъ головой:

— Мой курсъ — двѣнадцати-футовая банка. Денегъ кайзера мнѣ не надо. Я — рыбакъ, а вы мой плѣнникъ…

Нѣмецъ подошелъ къ столу вплотную.

— Капитанъ, насъ шестеро, а васъ четверо; мальчишка не въ счетъ. Еще не извѣстно, кто можетъ оказаться чьимъ плѣнникомъ…

— Что же, попробуйте! — хладнокровно отвѣтилъ Киріаненъ.

Нѣмецъ отступилъ назадъ. Прямо въ лицо ему глядѣлъ черный глазъ револьвернаго дула.

Проворчавъ проклятье, онъ повернулся и, тяжело ступая, сталъ подниматься по трапу.

Капитанъ, послѣ его ухода, долго сидѣлъ, молчаливый и хмурый, погруженный въ свои думы. Тусклый свѣтъ маслиннаго фонаря едва освѣщалъ середину каюты. Было тихо, но вдругъ капитанъ вздрогнулъ и прислушался.

Только ухо стараго моряка могло такъ быстро разгадать значеніе этихъ тихихъ, едва для слуха уловимыхъ звуковъ. Чуть поскрипывать начали бимсы старой «Феніи», и сквозь толстый бортъ донеслось журчаніе водяныхъ струй.

Люкъ съ шумомъ отворился, и кто-то крикнулъ громко и весело:

— Капитанъ! Шквалъ съ зюйдъ-оста!

Киріаненъ вздрогнулъ, улыбнулся и крикнулъ въ отвѣтъ:

— Слава Богу! Иду! Матросы, къ парусамъ…

III.

Іости пришлось разстаться со своей койкой, такъ какъ на ней спалъ одинъ изъ спасенныхъ нѣмецкихъ матросовъ, и перебраться въ кухню къ повару, который, послѣ краткаго пререканія ть юнгой, разрѣшилъ ему спать въ ящикѣ для дровъ, куда на ночь постилался брезентъ.

Днемъ бригъ спалъ. Палуба была пуста, и только одинокій вахтенный дремалъ у основанія черной и голой фокъ-мачты. Изъ всѣхъ угловъ несся сонный храпъ и свистъ. Справа и слѣва на сѣрой глади спокойнаго холоднаго моря чернѣли такіе же неподвижные безмолвные силуэты «Войны» и «Анны-Маріи».