Мир под крылом дракона - [2]

Из боковой двери дома выбежала молоденькая кухарка — белый платок на голове, нос в муке, а руки по локоть в тесте — и, не обращая на меня никакого внимания, набросилась на мою юную проводницу:

— Тося, негодная девчонка, ты кого опять притащила? Ну, сколько можно повторять — не тащи домой всякую гадость! Я уже устала от твоих проделок! Мало мне было волка на прошлой неделе, хорошо, оборотень оказался, сам ушел!

— Я думала, это собачка….

— А три дня назад кто был?

— Кактус! — гордо ответила Тося. — Мне папа про него рассказывал: круглый, с иголками, водится на юге. Вот я на юг пошла и поймала.

— Это был не кактус, это был ежик! А вот на счет колючек ты права, колючий был ежик. Ты еще мне скажи, как ты додумалась его на мой стул положить!

Я опешил от такого приема. Она назвала меня, принца Левонии, гадостью! Коня у меня, к сожалению, уже нет, но доспехи королевские. Позолота, где не стерлась, на солнышке блестит так, что глазам больно. А то, что они мне великоваты, так прадед у нас был мужчиной крупным, мне до него еще расти и расти. Братики кое-где проволочками подкрутили, чтоб железки не болтались, а вот о том, как я их снимать буду, не подумали.

— Я не гадость. — Голос из-под шлема звучал как-то странно, будто и не мой вовсе.

— А чем докажешь?

— Ну, вот, доспехи на мне….

— У нас этого добра уже знаешь сколько? Полный погреб, скоро картошку негде хранить будет. Чего ты сюда пришел, что тебе надо?

— Дракона ищу.

— Зачем тебе дракон?

— С братьями поспорил.

Девушка возмущенно взмахнула руками, и мука взлетела в воздух.

— Ну и где ты тут видишь дракона?

— Пока не вижу.

— А вот он, вот он! — Закричала девочка и, подскочив ко мне, посадила на нагрудник маленькую зеленую ящерицу. Та, видимо, от испуга, полезла в щель между нагрудником и шлемом. Я замер, она тоже.

— Ой, ты куда! — заверещала мелкая и прыгнула ко мне на грудь, пытаясь ухватить ящерицу за кончик хвоста, торчащий из-под шлема. Хвост, конечно, остался у нее в руке, а ящерица благополучно провалилась мне за шиворот и побежала: сначала по плечу, потом по спине, царапая кожу острыми коготками.

Я затрясся, как припадочный, замахал руками, подпрыгнул пару раз и с ужасом почувствовал, что она спустилась еще ниже.

Девчонки тряслись от смеха, а вот мне стало совсем не весело, когда когти ящерицы стали подбираться к очень важной части моего организма. Я нагнулся, надеясь, что тварь провалится еще ниже, но она двинулась вперед и уперлась в ту часть доспеха, которая эту часть прикрывала. Дверка приоткрылась со скрипом, и ящерица вылезла наружу. Я замер, испугавшись, что малейшее движение может спугнуть ее, и она опять заползет вовнутрь.

Кухарка от удивления открыла рот и одновременно закрыла руками глаза Тоси, залепив их тестом.

Мир замер: гуси вытянули шеи, куры перестали клевать зерно, а свинья, хрюкнув, уставилась на меня. Ящерица подумала еще немного и выпала на землю. Тут мои ноги подкосились: "Это конец!" — мелькнула мысль, и я с колокольным звоном упал на спину.

— Умер, что ли?

— Кто умер? Тася, я ничего не вижу, умой меня! — захныкала мелкая.

Кухарка схватила сестру за руку и потащила колодцу умываться, приговаривая:

— Слабый какой-то нам рыцарь попался. Психически неустойчивый. Наверное, перегрелся, пока сюда добирался. Надо его охладить.

Умыв сестру, она схватила ведро воды, мутной от муки, подбежала и вылила прямо мне на голову. Вода потоком хлынула в шлем через забрало.

— Тону, спасите! — забулькал я из последних сил и опять отключился.

В себя пришел, когда с меня снимали шлем. Младшая села на живот, а старшая, сидя на земле и упершись ногами мне в плечи, тянула шлем.

— Ух! — Тася упала на спину, шлем вылетел у нее из рук и покатился прямо свинье под бок.

— Тоська! Тащи инструменты, сейчас мы его будем выковыривать из панциря.

Следующие полчаса они дружно, в четыре руки, откручивали проволочки и резали ремешки, освобождая меня от доспехов.

— Фу, а воняет он как!

— Ничего. Сейчас помоем.

— Тася, ты что, домой его возьмешь?

— Ну, не есть же мне его такого грязного! Так и заболеть недолго. Вот помою, накормлю, напою, а там и…. Эй, ты чего задрожал, замерз или испугался?

Я лежал ни жив ни мертв и боялся показать, что очнулся.

Старшая девушка, Тася кажется, уже сняла с меня рубашку и собралась развязывать штаны. Мне стало не по себе, что хрупкая девушка будет таскать на себе такого тяжелого меня, да еще и в голом виде. Пришлось открывать глаза.

— О, очнулся, голубчик. Ну, тогда держи штаны и вперед! Только руками ничего не трогай, сразу в чан лезь.

— Что, варить будете?

— Нет, так съедим! Иди, шутник, мойся, а я тебе пока одежду подберу. Тося, отнеси чистые полотенца в купальню.

Купальней оказалась следующая комната после кухни, где стояла огромная каменная ванная, в нее по трубам поступала теплая вода из бака, под которым горел огонь. Пахло хвоей и ромашкой, на стуле лежало мыло и пара полотенец.

Я отмокал в теплой воде и слушал девчонок, шушукающих под дверью.

— Смотри, Тася, хорошенький какой. Волосы белые, глаза синие. Давай мы его себе оставим. Я его дрессировать буду, выгуливать. А то я у папы уже год прошу какую-нибудь собачку мне купить, а он не покупает. Говорит, что я маленькая и без-от-вет-ственная.