Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - [28]

•В Большом Яблоке курят много травы, но в основном это происходит в Гарлеме.

•Большинство потребителей марихуаны — это взрослые чернокожие и латиноамериканцы, а не белые школьники.

•Курение марихуаны не вызывает зависимости в медицинском смысле этого слова.

•Бизнес по торговле травой не монополизирован какой-либо одной группой.

•Курение марихуаны не приводит к переходу на тяжелые наркотики, и не существует никакой схемы для подсаживания травокуров на героин.

•К основным эффектам от употребления марихуаны относятся чувство голода, паранойя, эйфория, приступы смеха, чувство сухости во рту, краткосрочные провалы в памяти и некоторые легкие психоделические ощущения. Оно совершенно точно не вызывает желания изрубить топором всю свою семью.

•Якобы катастрофические последствия употребления марихуаны в Большом Яблоке являются грубым искажением фактов.

Иначе говоря, отчет Ла Гуардии подтвердил, что большая часть пропагандистской кампании Федерального бюро по наркотикам представляла собой полную херню. Но это никого не смущало, а Анслингер назвал отчет «ненаучным», хотя сам не проводил никаких исследований по этому вопросу. Соединенные Штаты только что вступили в войну против вражеского растения.

2 октября 1937 года 58-летний Сэмюэл Р. Колдуэлл из штата Колорадо стал первым человеком, осужденным за продажу марихуаны. Анслингер лично присутствовал на судебных заседаниях. Колдуэлл был приговорен к четырем годам каторжных работ и штрафу в размере тысячи долларов — и умер через год после освобождения.

Но если вы не хотите лениво скоротать вечерок с косяком, а предпочли бы биться головой о стены местной психушки, бессвязно выкрикивая что-то о муравьях, заползших вам под кожу, то вам стоит, наверное, остановить свой выбор на наркотике, известном как мет.

11 Химическая война

Сандзя-мацури — традиционный синтоистский фестиваль, который проводится в середине мая в Токио, в храме Сэнсо-дзи в районе Асакуса. Это один из самых крупных таких фестивалей в Японии: миллионы людей выходят на улицы, чтобы воздать почести трем основателям самого древнего токийского храма. Участвует в праздновании и японский криминалитет.

Когда я подошел к храму в невыносимо жаркий субботний день, толпа увеличивалась с каждой минутой: старые, молодые — все были одеты в кимоно; хихикающие школьницы потягивали смузи из стаканчиков в форме лампочек, а немногочисленные туристы-гайдзины выглядели смущенными и слегка испуганными — возможно, из-за вида мужчин в фундоси, трусах типа стрингов, оставляющих незакрытой большую часть задницы. Я протиснулся вперед, чтобы лучше видеть происходящее.

Группа мужчин в фундоси — и нескольких женщин — несла на плечах что-то вроде миниатюрного макета храма, время от времени останавливаясь, чтобы похлопать в ладоши и прокричать что-то непонятное. Это были микоси — переносные святыни, в которых обитают божества или духи предков.

Процессии одна за другой выходили с территории храма на улицы и по заранее определенному маршруту двигались к конечной точке. Там несущих микоси ожидали закуски и холодное пиво в награду за тяжелые труды по умилостивлению богов.

К пяти часам звуки свистков и колокольчиков почти смолкли. Пора было возвращаться домой. Я повернул за угол, чтобы уйти из храмового квартала, — и в этот момент увидел их. В полном сборе.

Под надежной охраной огромного телохранителя, похожего на сумоиста, группа мужчин среднего возраста (у одного была повязка на глазу) сидела за столами, расставленными в переулке, к которым их подручные то и дело подносили ведерки со льдом и бутылки с алкоголем из только что подъехавшего белого микроавтобуса. Тут же носились дети с игрушечными пистолетами, как будто подражая папашам; постепенно появлялись новые участники, включая женщин — тоже покрытых татуировками. Я подошел к одному из мужчин, по виду боссу, и попросил разрешения его сфотографировать. Он улыбнулся, встал и быстро сдернул рубашку.

Охуеть. Нет, я, конечно, видел что-то подобное в кино — но не в жизни. Татуировки — сражающиеся в облаках драконы и чудовища — покрывали его тело, как одежда. Потом он повернулся, и я увидел изображение самурая на всю спину. Это была прямо сцена из «Крестного отца» — если бы крестный отец ел лапшу вместо спагетти и содержал тату-салон вместо того, чтобы пугать детишек апельсиновыми корками.

— То есть вы из якудза? — спросил я, решив на всякий случай уточнить, не набрел ли я случайно на встречу косплееров «Убить Билла».

— Да, — с ухмылкой ответил он. — Мы из якудза.

Они принадлежали к Сумиёси-кай — второму по численности преступному клану в Японии. Но для людей, чей фирменный стиль заключался в отрезании друг другу пальцев, они казались довольно дружелюбными. Члены якудза могут позволить себе такую открытость, потому что им нечего скрывать. Дело в том, что в стране восходящего солнца быть гангстером не запрещено. Их терпят как необходимое зло, чтобы сдерживать остальных преступников — ну и в качестве архаичного наследия феодального прошлого Японии. Если вам нужно их найти, достаточно поискать их офис на гугл-мэпс.

Слово «якудза» происходит от числа «я-ку-сан» (8–9–3), самой неудачной комбинации в одной карточной игре. Это означает, что члены якудза рождаются лузерами, — и действительно, многие из них — потомки мигрантов из Китая или Кореи и выходцы из низших слоев японского общества, касты