Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - [20]
Итак, хотя миллионы обдолбанных китайцев действительно возлежали на коврах в многочисленных притонах, посасывая разукрашенные трубочки, остается неясным, сколько из них страдали наркотической зависимостью, — большинство, кажется, было вполне способно отложить трубку в сторону в случае необходимости.
Однако история Китая не уникальна: политика Британии в отношении Поднебесной хоть и заслуживает осуждения, не особо отличалась от ее имперских замашек в Африке и Индии. Китай проиграл войну не из-за воображаемых драконов, а из-за британского военного флота (в истории не было армий, проигравших войну из-за того, что все обдолбались, — разве что некоторые отдельные сражения). Идея, что злонамеренные британские наркоторговцы разрушили китайскую цивилизацию, просто нелепа — хотя и очень удобна для правящей партии, как мы увидим позже. Причиной падения Китайской империи стало превосходство иностранных держав, символизируемое опиумом, а не действие самого наркотика.
Прогуливаясь по городу, я увидел все еще сохранившиеся обсаженные деревьями улицы и колониальную архитектуру, характерные черты Французской концессии — части города, которую Китай вынужден был отдать в результате Опиумных войн. По договору концессия официально считалась территорией Франции, на которой с китайцами обходились как с гражданами второго сорта.
Боссом Французской концессии был Ду Юэшэн по прозвищу Большеухий Ду. Деревенский парень из крестьянской семьи, Ду приехал в большой город, чтобы работать на Рябого Хуана Цзиньжуна, коррумпированного полицейского и босса Зеленой банды, одной из триад, то есть китайской мафии. Изначально триады были тайными обществами, поклявшимися свергнуть династию Цин; позже они забыли о своих обетах и занялись торговлей наркотиками.
Рябой Хуан перешел дорогу местному правителю и в 1924-м сел в тюрьму, оставив Большеухого Ду за главного в банде. Шанхай был идеальным местом для разного рода незаконных видов деятельности, будучи разделенным на британскую, американскую и французскую юрисдикции, которые крайне редко сотрудничали друг с другом, если вообще это делали. Ду управлял своими опиумными курильнями и борделями из французского квартала, подкупая местную полицию, чтобы та не совала свой нос куда не следует.
У человека типа Большеухого Ду могло быть много врагов. В 1917 году в России началась Гражданская война между Красной армией и антибольшевистскими силами, и вскоре тысячи белых, русских монархистов, бежали в Шанхай — купола православных церквей до сих пор возвышаются над аккуратной французской застройкой. Ду никогда не расставался со свитой из русских телохранителей — а также с обезьяньими головами (не спрашивайте), пришитыми к его халатам в качестве амулетов.
Как и его телохранители, Ушастик не очень любил коммунистов. Он дружил с китайской националистической партией, Гоминьданом, и ее лидером Чаном Кайши. В апреле 1927 года его подчиненные вырезали тысячи членов коммунистической партии в ходе кампании, которая позднее была названа Белым террором. В награду за услуги Большеухого Ду назначили главой Бюро по борьбе с опиумом.
Но триады не могли править Шанхаем вечно. Во время Второй мировой войны коммунисты и Гоминьдан на короткое время стали союзниками, но к 1946 году опять превратились в смертельных врагов, и началась гражданская война. Чаши весов стали склоняться в пользу коммунистов, и в 1949-м они победили, вытеснив Гоминьдан с его головорезами за пределы страны. Гангстеры бежали в Тайвань, Гонконг и Макао, которые впоследствии стали базами триад. Ду умер своей смертью в Гонконге в 1951 году.
А в материковом Китае Мао приступил к воссозданию китайской национальной идентичности. Это означало избавление от опиума, который был виноват в столетии унижений. Маковые поля сжигались, торговцев арестовывали и расстреливали, от наркоманов, которых отправляли в лагеря, отрекались родственники. С помощью массовых казней и жестокого насилия Пекину удалось «решить» проблему наркотиков в стране с самым большим населением в мире. Заодно режим Мао национализировал табачную промышленность и стал зарабатывать на миллионах китайцев, умирающих от последствий курения.
У каждого супергероя есть «ориджин-стори» — рассказ о том, как он стал супергероем. У суперзлодеев они тоже есть. Ориджин-стори у Китая — это Опиумные войны: миф о подсевшей на опиум стране и ее спасительнице, Коммунистической партии, теперь рассказывают в каждой китайской школе.
Была уже ночь, когда я в последний раз окинул взглядом Бунд; розовая подсветка «Восточной жемчужины» отражалась в воде. Сегодня Китай — совсем другая страна. Мао очистил ее от наркоторговцев и прочих негодяев, но после его смерти либеральные экономические реформы 1970-х снова открыли Китай миру. Встроившись в загнивающий западный капитализм, стремительно растущая китайская экономика сейчас уступает только Соединенным Штатам. Под изображениями серпа и молота продаются сумочки «Гуччи».
Появление лишней мелочи в карманах у большого количества людей привело к быстрому росту в Китае и рынка нелегальных веществ: молодежь стала считать «Цитаты Председателя Мао» несколько переоцененными и начала расслабляться и весело проводить время.
