Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - [14]

Я оставил Мише всю жратву, которую хранил в камере, включая хлопья «Фростиз», — я решил, что на воле все это уцененное дерьмо мне вряд ли понадобится.

По чистому совпадению в мой последний вечер по телику показывали «Терминатор 2: Судный день». Это был идеальный выбор — классический длинный фильм, к концу которого, когда появляются титры, а Арни с поднятым вверх большим пальцем погружается в лаву, ты чувствуешь, что совершил вместе с героями эпическое путешествие. И эта часть моего путешествия теперь тоже подошла к концу.

6 Я не могу самоуничтожиться

Я вышел на свободу утром 28 февраля 2014 года. Я почти ожидал, что вертухаи скажут мне что-нибудь вроде «До скорой встречи», а я в ответ смогу послать их на хер, но не вышло. Поскольку об освобождении мне сообщили только накануне, меня никто не встречал. Я взял такси и поехал домой, где весь день прождал, пока мне на лодыжку не надели электронный браслет — обязательное условие моего досрочного освобождения. Каждый день я должен был возвращаться домой к семи вечера, и браслет это фиксировал. Я так и не выяснил, что случилось бы, нарушь я комендантский час, но всегда предполагал, что браслет просто взорвется и убьет меня, как в «Королевской битве».

Откинувшись, я первым делом подумал о главном. Мне необходимо было увидеть Риту. Но сколько я ни звонил, она все время была занята. Обычно, если кто-то не берет трубку, тому может быть множество причин, но тюрьма искажает твое восприятие реальности, особенно когда речь идет о женщине, в которую ты был безответно влюблен. Думаю, из реального человека она начала превращаться в символ. Я знал, что у меня не осталось с ней никаких шансов, но, если бы она согласилась просто встретиться, это уже было бы что-то. Я начал беситься. Ведь прежде мы все время разговаривали. Почему она мне не отвечает? Пытается меня проучить? Слишком занята? Не хочет водиться с бывшим зэком? Я звонил ей все настойчивее, изо дня в день. Потихоньку становился сталкером. Уж лучше бы она прямо сказала мне, чтобы я отвязался и сдох, — все лучше, чем неизвестность.

Ооооооооохххбляблябля! Происходит именно то, чего я боялся! Она бросает меня! Я так и знал. Я — бесполезный бывший зэк, не заслуживающий даже взгляда нормальных людей. По какому праву такой отброс, как я, вообще дышит их воздухом? Пора положить этому конец! Но нет… Это не может быть правдой. Я отказываюсь это принять — после всего, через что прошел. Это будет означать, что они победили, а я скорее умру, чем допущу этого. Я не могу отдать им победу. Я должен что-то сделать.

В конце концов я не утерпел. Сел на электричку в пригород, отыскал уютный переулок, где она жила, и позвонил в дверь. Ее не оказалось дома, так что я оставил букет цветов ее отцу. Неудивительно, что после этого она мне все-таки перезвонила… и сказала, что больше никогда не хочет меня видеть.

Мне нужно было найти другой способ сходить с ума.

Здравый смысл подсказывает, что, если вы находитесь в тюрьме, стало быть, вы совершили преступление, а если вы совершили преступление, то заслуживаете наказания. Меня такой подход не устраивал. Вынесенный приговор не показался мне неправильным (в конце концов, я действительно нарушил закон…), но глубоко возмутил своей несправедливостью. Не спорю, я был драгдилером, но ведь я не эксплуатировал несчастных торчков! Моя клиентура состояла в основном из богатеньких студентов, яппи и хипстеров, которые охотно платили за наркоту. И хотя мне приходило в голову, что кое-кому стоило бы дуть поменьше, никто не предлагал отсосать мне за пакетик травы. Ну вы меня понимаете.

Кроме того, не все незаконное аморально — и наоборот. К примеру, древние греки были уверены, что сношаться с двенадцатилетними мальчиками — в порядке вещей, а теперь это как-то не принято. Или вот граждане, которые прятали у себя в домах евреев и цыган, когда всю Европу оккупировали нацисты, — они определенно нарушали закон, но были ли их поступки аморальны? [34]

В каталажке мне пришло в голову, что я мог бы стать представителем тюремной интеллигенции, этаким диссидентом. Я решил прочесть все возможное о войне против наркотиков и причинах, по которым меня лишили свободы. Я размышлял о том, что наркотики не только привели меня в тюрьму, но и повлияли на судьбы мира: войны, скандалы, государственные перевороты и революции. Я думал о Солженицыне и лидерах американского движения за гражданские права — Малкольме Икс и Анджеле Дэвис, — о том, как тюремный опыт сформировал их взгляды на классовое неравенство и природу власти.

Надо сказать, что, если бы моральная акробатика была олимпийским видом спорта, все медали доставались бы зэкам: «Он заслужил», «Она сама напрашивалась» (классическая отмазка насильника). Так что? Действительно ли я наживался на людских пороках — или же предоставлял востребованную услугу? Как бы то ни было, я понимал, что ничего не узнаю, если буду плевать в потолок.

Выйдя на волю, я твердо решил узнать как можно больше. Я прочел все книги, посмотрел все документалки — от «Кокаиновых ковбоев» до «Волшебного порошка» [35]. Я копил деньги на билеты — в Колумбию, Мексику, Италию, Японию, добрался даже до границы Афганистана. Я побывал в пятнадцати странах на пяти континентах. Можете называть меня Нарко Поло. Я общался с копами, киллерами, наркошами, сенаторами, контрабандистами, сатанистами, врачами, соцработниками, скорбящими родителями, королевами красоты, федеральными агентами, русскими бандитами и якудза. Я участвовал в акциях протеста и жарил шашлыки с криминальными авторитетами, я летал снаружи всех измерений.