Мир. От смерти к жизни - [25]

— …четыре… десять… сто… тысяча… десять тысяч лет.

Андроид привык к боли — она единственная была его спутником и собеседником.

Так тянулось время — теперь он иначе смотрел на свой прошлый мир.

— Готов? — Послышался знакомый голос внизу — это был Хранитель.

Герман видел его не более чем раз в год, и всегда он был в приподнятом настроение, но не сегодня — лицо хранителя было серьезным, может быть, даже печальным, но Герман не обращал на это ни какого внимание — он донимал его излюбленным вопросом:

— Сколько я уже здесь?

— Тебе незачем это знать. — Отвечал Хранитель. — Все равно тебе ни чего не изменить — зачем ты спрашиваешь про это, постоянно?

— Даже в вечности, нужно время. — Красный великан по обыкновению своему раздражался, слыша о времени — оно было ему омерзительно и непонятным.

— Десять тысяч четыреста двадцать шесть лет — так тебе проще?! Это время, что пройдено на земле, и там, уже, нет ни кого из тех, кого ты знал раньше. — Стараясь задеть человека, сказал Хранитель. — Твоя планета, та, которую ты помнишь — мертва — выжили не многие. Люди послали тебя сюда, не воплоти, а лишь твою душу — твое сознание изорванное и искалеченное Черным Богом.

— Но ты говорил, что я здесь не навсегда, а я уже провел тысячелетия в аду.

— Ты сам виновен в этом. Теперь лишь выживший землянин, ценой своей жизни, может спасти тебя.

— Опускай! — Скомандовал Герман нагло — это было единственным развлечением здесь, не считая истязаний себя.

Андроид посмотрел на свои руки, они были в трещинах. Из трещин металлопластика вытекала кровь, на некоторых трещинах кровь запеклась. Его ноги были в царапинах.

— Майор Афонин — вы слышите меня? — Послышался голос в голове.

— Что это? Связь?! Откуда? — Герман Алексеевич был удивлен. — Кто это? Я не чего не понимаю. Вас плохо слышно — все звуки смешиваются. — Сигнал был прерывистым, шипел.

— Майор! Это полковник Павлов — вы меня слышите?

— Павлов?! Хм. Что-то знакомое. — Герман задумался. Он стал перебирать в своей голове все, что знал когда-то. — Мне припоминаются парочка Павловых — один был профессором, а со вторым я был знаком — он был военным, как я когда-то. Вы говорите, не останавливайтесь — а то кроме фамилии, я пока ни чего не разобрал из-за этого шума.

Вдоль лавы выстроилась дорожка из кирпичей, словно всплыв из пламенной воды вулканов. Клетка Германа опустилась прямо на тропинку, и решетка распалась в разные стороны — на четыре части.

Двое прислужников, с толстыми лысыми хвостами, подошли к андроиду. Они, будто взяв его за невидимый поводок, потянули андроида за собой.

— Герман Алексеевич — вы меня слышите? — Голос продолжал взывать к остаткам разума, Афонина.

— Не было их вечность, — Герман был огорчен, обида встала комом в его горле. — Теперь что-то хотят от меня, а сами связь наладить не могут. — «А как же: своих не бросают?! — С детства научены». — Думал он про себя. — ЗАЧЕМ ВАМ АД! — Крикнул Афонин. — Своего мало, или еще не поняли — вы покойники — все вы уже здесь и вам не чего не исправить. — Продолжал бубнить Герман. — Боже, милостивый будь ко мне грешному. Боже… — Он читал молитвенную строку, а прислужники Хранителя противно хихикали, взвизгивая — их забавлял сумасшедший робот.

— Герман Алексеевич, мы вынуждены… — Не договорил голос в голове андроида и пропал, сменившись шипением, а после, тишиной.

Германа вели через туннели освещенные факелами. Стены туннелей украшали загадочные древние знаки, в огненном сиянье. Андроид шел через множество пещер ни чем не отличавшихся от той, в которой еще недавно был андроид. В одной из пещер, в подвешенной к потолку клетке, была она — Тая. Она стонала от боли, но сквозь стоны были слышны мотивы молитв; Тая теперь не видела в андроиде своего супруга — Герман для нее был механической имитацией человека, шагающий через обитель страдания.

Германа вывели к площадке, которую он уже когда-то видел, но в памяти она почти не запомнилась. Здесь — среди малых чаш лавы, был огромный, высеченный из единой скалы, череп с рогами — голова Хранителя. К черепу, с противоположной стороны, вела тропа — это там, в ее начале, Герман прятался за камнями, перед тем как его оглушив, пленили.

Теперь Герману не давали покоя голоса из далекого прошлого, терзая его душу.

«Значит, конец уже близок. — Рассуждал Герман. — Скоро меня вытащат отсюда». Сколько Афонин не задумывался о предстоящем грехе, все же что-то его смущало в этом — что если Германа обманывают и хотят вернуть назад, чтобы отнять его душу?! Опять же — Хранитель славился своей честностью.

Деревянное распятие, в виде креста, лежало перед ликом черепа. Герман продолжал шептать молитву, даже когда его руки и ноги привязывали к кресту колючей проволокой. Шипы проволоки впивались в конечности андроида, и из ран текла кровь. Герман Алексеевич чувствовал все, будто тело его, не было механическим — он чувствовал боль, но теперь боль была нужна андроиду — Герман желал ее.

Крест был поставлен вертикально, перед сотнями прислужников возглавляемых Хранителем. Рога черепа светились бриллиантовым туманом. «Все кончено — чтобы начаться вновь». — Думал Герман, вдыхая мятные пары тумана.