Мир одного дня: Бунтарь - [48]

Каребара откинулся на спинку сидения, закрыл на минутку глаза и улыбнулся. Он был доволен собой.

— По существу паразиты проникли в систему тайных муравьиных кодов. Я говорю о сигналах, которые воспринимаются обонянием и другими внешними чувствами; с помощью этих сигналов муравьи объединяются в группы, чтобы напасть на других Муравьев или на непрошеных пришельцев. Эти жуки — самая настоящая пятая колонна. Они проникают в чужие ряды, рассредотачиваются среди хозяев и живут, пользуясь их трудами.

— Этим они отличаются от своих двойников среди людей. Я имею в виду революционеров, всякие подрывные элементы, оппозиционеров, думающих только о том, как бы сбросить правительство и самим встать у власти. Насекомые же не стремятся свергнуть правительство. Ни один муравей никогда не восставал. Или возьмите жуков. Их не заботит, какая система царит в муравьиной колонии. Разве они думают о том, чтобы изменить эту систему? Зачем им это? Какать они хотели на эту систему, простите мне народное выражение.

Кэбтэб, который помимо собственного желания чувствовал все больший интерес к лекции ученого, подмигнул Дункану.

— Возможно, в рассуждениях нашего ученого друга есть и для нас урок.

Дункан не обратил внимания на его замечание и заговорил с Каребарой.

— Вы думаете, все дело в том, чтобы проникнуть в тайну кода?

— Да, — кивнул в ответ Каребара. — Формикологам уже известно, каким образом мимикрирующие жуки изменяют химические процессы в своем теле, чтобы они совпадали с муравьиными. Мы, формикологи, долгое время работали над этой проблемой совместно с биохимиками. Возможно, вы видели документальные телефильмы или читали о синтезе новых видов насекомых, к сожалению живущих очень недолго, несмотря на все старания энтомологов. Слышали что-нибудь об этом?

Сник и Дункан кивнули.

— Из каждых трех искусственных насекомых два получаются совсем неплохо. Мои коллеги из университета Нижней Калифорнии в Лос-Анджелесе выполнили блестящую работу как с естественными, так и с синтезированными мимикрирующими жуками-паразитами. Они пригласили меня приехать в Лос-Анджелес принять участие в исследованиях. Поскольку эмиграции обычно сопутствуют материальные выгоды, лучшее жилье, возможность встряхнуться, я и решил: почему бы не попробовать?

Вам-то, наверно, это прекрасно известно. Иначе зачем бы вы отправились в столь дальний путь, порвав с родными корнями? Вот и я оставил Квинс впервые в жизни.

— Да, мы тоже мечтаем о лучшей доле, — сказал Дункан. — К тому же мы всегда вели сельский образ жизни и хотели бы пожить в большом городе. И что эти искусственные подражатели?..

— Огненные муравьи — их так называют в просторечии — последнее время стали представлять собой довольно серьезную угрозу. Мои собственные исследования и моя работа с коллегами будут направлены на создание жуков, которые смогут освободить Муравьев от естественных паразитов. Мы запрограммируем их на генетическом уровне. Они будут поедать яйца и личинок огненных Муравьев. Но не в открытую, чтобы сами хозяева получили возможность сожрать их. Таким образом мы надеемся уничтожить или по крайней мере значительно уменьшить число огненных Муравьев. Правда, этот проект может потребовать для своего осуществления довольно много времени. Если эксперименты увенчаются успехом, перед энтомологами и биохимиками откроются большие перспективы. Тогда в будущем удастся вывести множество видов, способных управлять другими насекомыми, наносящими вред человеку. Они принесут гораздо больше пользы, чем полученные в лабораториях мутанты, которых мы использовали до сих пор.

Его речь прервал подошедший проводник. После ухода проводника трое беглецов перевели разговор на другую тему. Вскоре Каребара, отчаявшись вернуться к теме Муравьев, отправился в комнату отдыха.

— Как вы думаете, — спросил Дункан у своих товарищей, — он просто болтает? Или, может быть, провокатор из органиков?

— Пускай провоцирует сколько угодно, — отозвалась Сник. — Мы будем делать вид, что мы самые обычные люди, вполне довольные политикой правительства и во всех отношениях лояльные к официальной идеологии.

— У него нет оснований для подозрений, — пробурчал Кэбтэб. — Откуда вы взяли, что он органик. Мне лично кажется, что он действительно профессор. Если бы у него и впрямь возникли подозрения, что мы совсем не те, кого представляют наши идентификационные карточки, тут уже было бы полно сыщиков.

— Это точно, — согласился Дункан. — Не сомневаюсь, это настоящий профессор. Единственное, что нам угрожает, так это умереть со скуки во время его лекций. По-моему, он — истинный маньяк.

— С манией смерти, — рассмеявшись, добавила Сник.

— Между прочим, кое-что в его словах заставило меня задуматься, сказал Дункан. Он откинулся назад, закрыл глаза и сидел так несколько минут. Затем уставился в окно, продолжая о чем-то размышлять. Предметы за окном уже потеряли четкость очертаний и плыли, словно в тумане — слишком велика была скорость. Желающие могли опустить висевшие над головой экраны и смотреть в замедленном воспроизведении запись изображения, которая велась на протяжении всего пути. Люди с трудом способны были различить, где они сейчас, но зато в деталях могли наблюдать все, что осталось позади.