Мир не меч - 2 - [7]

— Ты хорошо целуешься. Откровенно, — сказал он, ласково проводя пальцами по голой руке Рэни — она поежилась и мурлыкнула. — А сумеешь ли ты так же хорошо и откровенно рассказать какую-нибудь занимательную историю?

— Занимательную? Что ты имеешь в виду?

— Самые лучшие истории — это автобиографии. Ну, Рэни?

— Мне не о чем рассказывать... это никому не интересно. Правда...

— Мне — интересно, — ему пришлось положить руку ей на плечо и требовательно сжать пальцы, настаивая. Когда ладонь надавила достаточно тяжело, девушка кивнула, и Хайо поставил для себя еще один восклицательный знак.

— Хорошо. Я попробую.

Рэни сама не понимала, почему начала разговор с парнем, без спроса вломившимся в подсобку ее ресторана. По логике вещей нужно было выгнать его вон или убежать самой. Но он не слишком походил на прочих ее знакомых — казался очень чужим, посторонним, словно случайно оказавшимся в Городе. И при этом — бесконечно уверенным в себе. Это интриговало. Во время первого разговора брюнет с плоским лицом и раскосыми глазами не показался ей привлекательным; не понимая по мимике намерений, не угадывая хода мыслей, Рэни с трудом общалась с азиатами. Она боялась попасть впросак, сказать что-нибудь не то или не так, показаться дурочкой. Сначала она приняла Хайо за японца, мельком удивившись — кого только нет в Городе, но потом начала сомневаться. Он казался вообще потусторонним, инопланетянином. Темные, почти черные глаза в темноте казались двумя провалами в бездну, и заглядывать туда было тревожно и сладко, как стоять на краю балкона и перевешиваться через перила.

И еще — он был сильным, очень сильным. Может быть, не физически — Рэни не слишком хорошо разбиралась в боевых искусствах. Но окружающее пространство опасливо раздвигалось, пропуская Хайо, и осторожно смыкалось за его спиной. Рэни не могла сказать, считает ли его привлекательным, сексапильным, обаятельным — парень стоял за рамками всех этих понятий. Но что-то подсказывало ей, что он одинок и нуждается во внимании. Может быть, одежда — вытертые почти добела джинсы, кожаная куртка с карманами, явно набитыми всякой всячиной, темно-синяя футболка с растянутым воротом; так одевались многие парни, у которых не было постоянной подруги и они вынуждены были сами следить за своим видом. Может быть — прохладный ореол давнего и привычного одиночества, который окружал Хайо.

Потом оказалось — у него сухие и твердые губы, осторожные ласковые пальцы, он вежлив и деликатен. И настойчив — Рэни стеснялась говорить о себе, она не могла рассказать ничего, что могло бы заинтересовать явно опытного и много повидавшего мужчину, но Хайо настаивал, ему было интересно, и пришлось говорить.

Она старалась быть остроумной, оригинальной собеседницей. Значит, не стоило отягощать полузнакомого человека (долгий поцелуй еще не обеспечивал настоящего знакомства) своими неприятностями и печалями. А потому многое из того, о чем говорить было трудно или неприятно, попросту не прозвучало. Рэни понимала, что ее автобиография с такими лакунами выглядит, мягко говоря, странно, и старалась заштопать зияющие дыры обаянием, шутками и улыбками невпопад. Первые десять-пятнадцать минут ей нравилось, как Хайо слушал — молча, не перебивая, не рассказывая собственных историй. Изредка он кивал или прикрывал глаза, демонстрируя, что понял, иногда склонял голову набок и внимательно смотрел на Рэни, ожидая продолжения. Но потом спокойное терпение парня с непроницаемым лицом статуэтки Будды начало раздражать. Ей хотелось какого-то участия, интереса, может быть, кое-где и сочувствия.... ну, хотя бы, уточняющих вопросов там, где Рэни делала многозначительные паузы. А он только кивал иногда — и все.

Больше всего Рэни боялась, что сейчас войдет ее муж или Сережа; конечно, с Сережкой было проще, он всегда выгораживал ее, защищал.... но Рэни не могла поручиться, что он с радостью воспримет ее рандеву со случайным посетителем. Скорее всего, наоборот. Все это грозило серьезными неприятностями — и ради чего она так рисковала? Ради молчания, непонятно даже, сочувственного или осуждающего, ради пальцев, лежащих на запястье? Хотя, должно быть, она сама была виновата. Парень ждал интересного рассказа — а что услышал, только кучу женских глупостей. Что поделать. Грег мог бы рассказать что-нибудь действительно интересное, но с Рэни ничего, достойного внимания, не случалось. Впрочем, она предупреждала с самого начала.

— Вот, собственно, и все, — резюмировала она.

— Спасибо, — с невыразительной улыбкой кивнул Хайо. — Было весьма интересно. А чем сейчас занимается твой муж?

— Грег? Ты о нем? — испуганно спросила Рэни, словно у нее был в запасе целый комплект мужей, и она не знала, о каком именно ее спрашивают. — Ну, у них с Сережей.... ты его видел, такой симпатичный блондин.... в общем, у них свой бизнес.

— Какой?

— Ну... посреднический. Сделки, договора.... ненарушаемые сделки, понимаешь?

Хайо понимал, разумеется. Оба были весьма слабенькими информационщиками и работали на довольно низком уровне, но для обеспечения безопасности договора и не нужно было уметь что-то серьезное. Скорее, тот, кто брался за роль посредника, был только свидетелем, который помнил условия сделки, а значит, вносил информацию в общую структуру Города.