Мир наступил не сразу - [23]

Шрифт
Интервал

Но устоять перед угощениями, — скибкой хлебца, печеной картошкой, а изредка даже кусочком яйца — было свыше ее сил. Ужака, которая сидела у нее в животе, все время требовала еды. Девочки стали ходить друг к другу. Всякий раз, приходя к Манюшке (обязательно в отсутствие Велика), Таня что-нибудь приносила — бутылку молока, краюшку хлеба, пару драчеников. При этом она, чутьем безошибочно нащупав причину былой Манюшкиной неприязни, всякий раз приговаривала:

— Только ты не вздумай Велику правду сказать, откуда молоко. Я бы тебе вообще посоветовала все самой съесть. Что мне Велик? Но я ведь тебя знаю — ты лучше сама не съешь, такая у тебя честная натура.

— Я ему даже больше оставлю, — подогретая похвалой, в порыве великодушия обещала Манюшка.

Велику потом она плела всякие небылицы, такие, что проверить было невозможно. Он смотрел на нее с подозрением, пытался всякими хитрыми подходами выведать правду, но безуспешно — Манюшка и сама была хитрованка еще та.

Дружбе девочек не суждено было стать вечной или хотя бы долгой. Однажды Таня проговорилась, что собирается в воскресенье за грибами. Она тут же спохватилась, начала заминать разговор и уводить в сторону. Вид у нее при этом был испуганный. Все это насторожило Манюшку, и она тоже начала хитрить.

— Свеженьких грибков хочется, — сказала она. — Рано пойдем или как выспимся?

Таня, покраснев, начала мяться и отнекиваться: дескать, она не одна, ее «один человек» зовет с собой, он место знает, но требует, чтоб никому ни гу-гу.

Манюшка смотрела на подружку колко и недобро-насмешливо, ну-ну, мол, плети, плети.

Но когда Таня ушла, она, поостыв и раздумавшись, все ж рассудила по справедливости. Конечно, подружка что-то темнила, но почему и не может такого быть: кто-то позвал ее на грибные места, взяв слово никого больше не брать и никому потом не показывать их? Она успокоилась до конца недели.

А в субботу поздно вечером Велик наказал Манюшке разбудить его завтра пораньше. Это так у них было заведено: по утрам его поднимала Манюшка — он поздно приходил с улицы, да и вообще любил поспать. В воскресенье он обычно отсыпался за всю неделю, а тут на-ко! Манюшка сразу навострила уши.

Разбудив Велика рано утром, она сделала вид, что сама еще поваляется ради воскресенья. Но как только за ним закрылась дверь, слезла с печи, оделась и вышла на улицу.

Белесо-голубое небо казалось выцветшим. На нем не виделось ни перышка. Солнце еще не взошло. Воздух был по-осеннему тусклым и знобким. Передернув плечами, Манюшка утешила себя: хорошо, что ей не надо тащиться по такой зябкой погоде, сейчас юркнет на печь и будет лежать, сколько ей вздумается. Она пристально посмотрела в спину удалявшемуся по песку Велику, и ранее зародившееся подозрение начало быстро разгораться в ней. Нет, не станет она валяться на печи!

Она заперла хату и пошла влево, в заросли красных верб. Кусты широкой полосой тянулись параллельно дороге, по которой шел Велик. Манюшка перебегала от куста к кусту, не спуская глаз с Велика. Он дошел до Ключа, где из деревни было уже его не видать, и остановился. Огляделся по сторонам, побегал по кругу, согреваясь, присел, но скоро поднялся — трава была мокрая, земля холодная. Он часто поглядывал в сторону Журавкина — кого-то ждал. Наконец на дороге выросла маленькая фигурка, стала увеличиваться. Сперва стало видно, что это девочка, немного погодя — что Таня Чуркова. Велик призывно замахал рукой, и она побежала. Манюшка вытянула шею, вся превратилась в зрение. Таня подбежала к Велику, и они пошли рядом, касаясь плечами.

Манюшка заплакала. В лес пошли, за Навлю. Вроде за грибами, а сами, может, под ручку будут гулять, как жених с невестой. Иначе чего ж не взяли ее? Чего секретно от всей деревни скрылись? Ну, ладно…

Когда на второй день перед вечерком Таня заглянула к ней и выложила на стол завернутые в тряпочку драченики, Манюшка, ни слова не говоря, взяла их, подошла к бывшей подруге и запихала блины ей за пазуху.

— Чтоб и духу твоего не слышно было за версту от нашей хаты! — заявила она. — Мы с Великом не хотим тебя видеть!

А Велику за ужином сказала:

— Приходила Чуркова, милостыню тебе приносила — драченик надкусанный. Я ее прогнала. Мати царица небесная, что мы, нищие? Правда, Велик?


Велик не на шутку разозлился на непрошеную благотворительность. В рассказе Манюшки она выглядела унизительной и позорной. Не выходил из головы этот «надкусанный драченик». Ему вспомнились прежние дары неизвестного происхождения, стало ясно теперь, откуда они брались.

После уроков они обычно выходили из школы с Иваном Жареным, но шли вместе недолго: Иван жил поблизости. После того, как он сворачивал на свой огород, Велик некоторое время шагал один, а потом рядом с ним оказывалась Таня.

До нынешнего дня он принимал это как должное и даже не любопытствовал, откуда она бралась — кралась ли поодаль незамеченной или, опередив их с Иваном, ждала за поворотом дороги. А сегодня все, что было связано с Таней, злило его, и, когда она выросла из-под земли и пошла рядом, он косо глянул на ее курносый нос и криво усмехнулся.

— Чего это ты засады на меня устраиваешь? Я тебе что, фашист?


Еще от автора Владимир Матвеевич Зуев
Тропинка в небо

Главной героиней повести «Тропинка в небо» является Манюшка Доманова, которая в 1949 году с большим трудом «прорывается» в сугубо мужскую спецшколу ВВС, готовящую кадры для лётных военных училищ. Жизнь, быт и учебные будни воспитанников этой школы и составляют содержание книги.


Рекомендуем почитать
Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Вот бессовестный!..

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


К трудовому семестру

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.