Мир на краю пропасти. Предвоенные хроники - [2]

В результате на совещании у Сталина 11 июня командованию ПрибОВО на случай контрреволюционных выступлений было поручено разработать план приведения ряда частей округа в состояние боевой готовности. Здесь надо четко оговорить, что приведение войсковых частей в боевую готовность было проведено до 21 июня только в ПрибОВО. В других приграничных округах ничего подобного не происходило. Причем изначально директива о приведении частей ПрибОВО в боевую готовность не имела прямого отношения к сообщениям разведки об ожидаемом нападении Германии на СССР 22 июня.

13 июня Сталин запустил пробный шар в виде известного сообщения ТАСС. Тем не менее немцы на него так ничего и не ответили, и даже не напечатали его в своих газетах. Это еще раз показало советскому руководству, что Гитлер не намерен соблюдать советско-германские договоры и готовит нападение на СССР.

Однако, судя по тому, что советское военно-политическое руководство запланировало завершение целого ряда крупномасштабных предмобилизационных проектов к началу июля 1941 года, в Кремле ожидали, что ранее этого срока Германия не будет еще готова к нападению на СССР.

Здесь надо сказать, что именно к 1 июля в СССР планировалось завершить: дислокацию армий РГК на территории приграничных округов; формирование первой очереди частей для вновь строящихся укрепленных районов линии Молотова в количестве 45 тысяч человек; переброску глубинных дивизий приграничных округов в соответствии с планом прикрытия.

Даже 19 июня был выпущен утвержденный Сталиным приказ наркома обороны Тимошенко «О маскировке аэродромов», согласно которому рассредоточение и маскировка самолетов должны были быть завершены лишь к 1 июля. Однако если бы Сталин и Тимошенко, принимая это решение 19 июня, были убеждены, что нападения немцев нужно ожидать 22 июня, то приказ о рассредоточении и маскировке самолетов должен был бы иметь сроки исполнения не позднее 20—21 июня.

Еще один пример на ту же тему. 19 июня командир приграничной 125-й стрелковой дивизии генерал-майор Богайчук, чувствуя приближение войны, приказал начать эвакуацию семей начальствующего состава дивизии. На следующий день генерал Жуков направил в его адрес возмущенную телеграмму:

«Приказать командиру дивизии Богайчуку дать шифром личное объяснение народному комиссару обороны, на каком основании он произвел эвакуацию семей начальствующего состава дивизии. Народный комиссар считает это актом трусости, способствующим распространению паники среди населения и провоцирующим на выводы, крайне нежелательные для нас».

Естественно, что такой реакции со стороны начальника Генштаба не могло быть, если бы к этому моменту он обладал информацией, что Германия готовит нападение на СССР 22 июня.

В этой связи возникает резонный вопрос: почему военное и политическое руководство страны пренебрегло многочисленными предупреждениями советской разведки о том, что Германия намерена напасть на СССР 22 июня? Ведь, по подсчетам некоторых историков, до 22 июня в Москву поступило аж сорок семь таких предупреждений.

Все дело в том, что убедительными эти сообщения разведки кажутся нам лишь постфактум. Для начала придется напомнить, что у советской разведки не было агентов в непосредственном окружении Гитлера или высшего немецкого генералитета. Поэтому разведка так и не смогла достать документального подтверждения директив и приказов Гитлера, в том числе и приказов, касающихся сроков нападения на СССР.

В этой ситуации советские разведчики были вынуждены пользоваться слухами о решениях Гитлера и руководства вермахта, которые доходили до наших агентов через третьи и даже четвертые руки. Зачастую в Москву поступали противоречивые сообщения, которые часто содержали грубую дезинформацию. Это задним числом мы знаем, что из данных разведки соответствовало действительности, а что было ложью. Советское руководство на тот момент этого знать не могло. И поэтому относилось к такого рода сообщениям с большой долей скептицизма.

Судите сами: до 13 июня в Москву поступило более десятка сообщений разведки, согласно которым нападение Германии на СССР должно было состояться 15 июня. Тем не менее прошло 16 июня, никакого нападения так и не состоялось, однако с этого дня начали поступать новые сообщения о том, что немцы нападут 22 июня. Естественно, что у Сталина, Тимошенко и Жукова не было особых оснований для того, чтобы доверять этим сообщениям больше, чем предшествующим сообщениям о дате нападения 15 июня.

Особый интерес представляет вопрос, связанный с сообщениями разведки об ожидаемой дате нападения немцев 15 июня. Поверил ли Сталин в то, что нападение Германии может состояться в этот день? Судя по всему, не поверил. Иначе бы директива, аналогичная той, которая была послана в приграничные округа 21 июня, была бы направлена туда еще 9 июня. Вероятно, здесь сыграла большую роль точка зрения Генштаба, согласно которой немцы должны были для нападения на СССР сосредоточить до 180 дивизий, в то время как военная разведка к 1 июня насчитывала у советских границ «только» 122 немецкие дивизии.

Так или иначе, но ответом на данные разведки об активизации в первой половине июня немцев в приграничной зоне, а также на сообщения о 15 июня как дате вероятного нападения Германии на СССР явились приказы Генштаба о выдвижении глубинных дивизий. Надо полагать, Генштаб исходил из того, что предпринятые им контрдействия были соразмерными и достаточными для того, чтобы нейтрализовать угрозы, выявленные советской разведкой.